Цветы

Птичку, что принесла эту золотую весть на хвосте, зовут Игнат. О, мой драгоценный информатор!

Мы вместе учились до девятого класса. Он так же, как и я, обожал грязные словечки, собирал их по всей школе. Не брезговал подслушивать учителей и даже бывать в женском туалете.

Мы сдружились сразу. Игнат собирал для меня слухи, а я уже складывал их в истории. Мы записывали все в тетрадь, тщательно обговаривали подробности на случай, если станут расспрашивать, придумывали пути отхода, если не поверят. Мы дудели в одну дудку. Вся школа была подписана на наш канал, хоть он и был устным. Все ждали новостей от Славика и Игната.

Мой дражайший подельник родом со станции «101 километр» по направлению Санкт-Петербург – Оредеж. Это было место ссылки для неудачников и зэков, туда в конце восьмидесятых годов закинули его родичей. Они стали плодиться, размножаться, и теперь почти в каждом углу Ленинградской области живет родственник Игната, прекрасно знающий о его слабости к сплетням.

Когда мы выросли, Игнат стал приплачивать родственникам за информацию. Конечно, они с радостью сливали нам все, что происходило в глубинке, в малонаселенных пунктах, поселках городского типа. Мы знали больше, чем любой мент в округе.

Его мама собрала деньги с брата, отца и других членов многочисленной семьи и отправила Игната учиться в Питер. Он жил в общаге и в девятом классе решил, что с него хватит образования, он умеет читать и писать, а главное – слушать.

Один из братьев устроил его барменом, обучив двум притопам, трем прихлопам, остальное парень выучил сам. Игнат работал ночью, избегая блеска софитов, чтобы посетители не обращали внимания на его возраст. Конечно, все прекрасно видели, что парню рано разливать алкоголь, но молчали, улыбались и принимали отличные коктейли из его рук. А еще они кое-что знали, кое-какую сплетню. Теперь они точно не с пустыми руками вернутся в свою унылую обыденность.

Игнат любил свою работу, можно сказать, он нашел себя. Но прилетела грустная весть из дома, и он так же, как я, не умывшись и не поссав, уехал из города через час, как узнал.

Его мама заболела, и все вокруг, даже обожаемая работа, померкло. От Игната долго не было вестей, где-то два месяца я был на голодном пайке. Мой собрат по сплетням приносил мне вкусненькое с каждой смены. Бывало так, что за одну ночь я получал пять, а то и больше наводок. Игнат возвращался домой и ложился спать, а перед этим я выжимал и записывал все до последней капли из его сонного мозга.

Да, мы жили вместе. И все мои подписчики выросли на рассказах из-за барной стойки, хотя и не знают об этом. Иногда я приходил к нему на работу специально в середине ночи, чтобы народ уже разгорячился. Игнат делал мне самый вкусный Лонг-Айленд на свете. А может, и не самый, не знаю. Мне наплевать.

Я садился за барную стойку и слушал, иногда записывал. Люди приходили и уходили, истории текли рекой, а я был огромной хищной рыбой, не знающей сытости.

Мы выросли за этой громадиной. Он с одной стороны, а я с другой. А наши сплетни превращались в правдивые слова, летающие по всему интернету. За каждой барной стойкой была своя правда. Однажды мы даже переспали за ней, когда лайки к статье перевалили за сотку. После этого мы как раз съехались. Все шло своим чередом, но помешала болезнь его матери.

Этой ночью он позвонил мне и рассказал, что похоронил ее. Я попробовал посочувствовать, но он быстро перевел тему. Он приберег сладкое для меня, но действовать нужно было быстро.

На этот раз он узнал об этом не от родственников, а из группы для барменов в интернете. Они говорили о странной истории, прогремевшей в пригороде, и один из них был в ней замешан. Подробности не уточнялись, но Игнат сказал, что это дело заинтересовало его максимально, но сам он не может в данный момент развить эту сплетню, поэтому просит меня заняться ей лично.

И вот я здесь, мчусь на поезде в Лугу, что под Питером, любуюсь пейзажем за окном и думаю о барной стойке. Сам городок меня не интересовал. Место, куда лежал мой путь, называлось Заклинье – маленькая деревня в трех километрах от Луги. Если бы не эта история, я бы никогда и не узнал, что такое богом забытое место есть на карте. Хоть и первое упоминание о нем появилось аж в 1500 году.

Посмотрев фотографии, я убедился, что это мрачное, заброшенное поселение, не более чем на три тысячи жителей. Единственным его достоинством была природа.

Поезд сбрасывал скорость, голос из громкоговорителя рассказал мне, что будет дальше:

– Следующая станция – город-герой Луга. Пожалуйста, при выходе заранее проверяйте свой багаж. Счастливого пути! – вот и все, прощай уютный вагон. А ведь мы были с тобой вместе добрых два часа.

Я последовал совету и тщательно проверил вещи. Планшет, телефон, паспорт, деньги, небольшая фляга коньяка пятилетней выдержки, ручка и блокнот. Зачем мне блокнот? Просто привычка еще с тех времен, когда мы с Игнатом перекидывались записками, оставляли тайные послания. Да и вообще эпистолярный жанр мне мил по сей день.