Цветы абсолютного зла

Патрик же, в свою очередь, был по-настоящему счастлив. Он, в отличие от Земцовой, никогда не считал себя легкомысленным и, прежде чем решиться совершить такой поступок, продумал все до мелочей. Но самым главным для него было выяснить, любит ли Крымов свою жену и не станет ли он опасен для самого Патрика в дальнейшем в роли рогоносца, а потом отвергнутого и брошенного мужа. Он, Патрик Дюваль, многое видел и понимал. Конечно, Крымов был в какой-то степени привязан к Земцовой, но не более. Что касается его чувств к дочери, которые могли бы стать настоящей помехой разводу Крымова с Земцовой, то и здесь Патрик не видел со стороны своего друга особой любви к ребенку. Кроме того, судя по тем частым мужским разговорам, которые велись то в парижской квартире Крымова, то у Дюваля дома за бутылкой вина, когда они обменивались какими-то мнениями, занимались делами или просто строили планы, получалось, что Крымов чуть ли не тяготился своей женой. Его дом в Саратове, за городом, резко отличавшийся от тех домов, которые он мог бы себе позволить купить (да и покупал) в Европе, воспринимался – во всяком случае, посвященными в его семейные дела людьми – как дань его жене. Пусть, мол, потешится, что и у нее на родине есть свой большой дом. Тот момент, когда Юля стала его любовницей, Патрик помнил смутно. Они были на какой-то шумной вечеринке, Юля много выпила, они оказались одни в комнате, она расплакалась и призналась Патрику, которому бесконечно доверяла, как другу семьи, что ей очень плохо, что Крымов изменяет ей, что она почти не спит, что находится на грани нервного срыва. Возможно, именно тогда-то и вспыхнула его страсть к ней – он тотчас пригласил ее на морскую прогулку, за которой последовала еще одна, еще… Он влюбился в Юлю, но разум вместе с инстинктом самосохранения подсказывал ему, что они должны самым тщательнейшим образом скрывать свою связь. Он знал, что у Юли были и до него увлечения, но, как правило, все они заканчивались ничем. Патрик старался не думать об этом. Он молод, ему всего тридцать один год, перед ним весь мир и огромные перспективы. Достаточно богатый благодаря своим родителям, тоже юристам, он и сам лично многого достиг на этом поприще. У него были своя клиентура, приличные гонорары, на которые он мог бы содержать семью. Но ему нужна была жена друга – Юля. Он и сам не знал, что именно его в ней привлекало. Безусловно, она была по-своему красива, но все же не фотомодель. Пожалуй, искренность, доброта и скрытое в ней желание любить, которое он почувствовал, едва прикоснулся к ней, когда они остались впервые одни в каком-то мотеле. Он полюбил ее, он мечтал о ней, он хотел ее, он постоянно думал о ней. И все то время, что она отсутствовала, он переживал тяжело, постоянно поддерживая связь с няней Катей, которой заплатил за то, чтобы она сообщала ему обо всех передвижениях своей хозяйки. И вот теперь он здесь, в заснеженной России, в гостиничном номере, и держит в объятиях прекраснейшую из женщин. Ему даже показалось, что он уже украл ее у Крымова, хотя настоящего разговора, по сути, еще не состоялось и Юля не сказала ему о своем решении.

Обнимая ее, он ощущал, как она зажата. Ее чувственность, о которой он всегда помнил и которая так восхитила его в ней в период их короткого романа, словно бы угасла. И он должен был согреть ее своей любовью, своим телом, наконец. Но на все его попытки приблизиться к ней она отвечала лишь скромными ласками. Она шептала ему что-то о том, что и сама не знает, что с ней происходит, что она не может вот так, здесь позволить ему любить себя. Но Патрик не сдавался, он крепко сжимал ее в своих объятиях. Он предложил ей еще немного выпить, она не отказалась. А потом вдруг, расслабившись на какое-то время, разрыдалась у него на плече. Она в слезах принялась ему рассказывать о том, как, оказывается, гадко, по ее словам, обошлась она в свое время с Игорем Шубиным, что не оценила его чувства и предала его ради эфемерной любви к Женьке. Что она уже взрослая женщина, а так до сих пор и не знает, что же главное в ее жизни: любовь, семья, дочка или работа? Он-то понимал, что ей нужно все, но она пока не созрела для того, чтобы выразить все это словами. Как-то давно она призналась ему, что в свое время Крымов многому обучил ее, едва она попала к нему в частное сыскное агентство, и даже не столько профессиональным навыкам, сколько самой жизни. Что он вылепил из нее, из неудавшегося адвоката (это ее слова) и неуверенной в себе женщины, сильную личность. «И я поверила, представляешь себе? – Она снова высморкалась, затем завернулась в одеяло и еще крепче прижалась к нему. – А теперь перед тобой совершенно обессилевшее существо… Ты же видишь, я не способна любить… Прости меня, Патрик…» Она поцеловала его и принялась, думая о чем-то своем, гладить пальцами густую шерсть на его груди.

– Ну ты хотя бы рада, что я приехал?

– Вот теперь… да. Да. Да! Но что-то с нервами… К тому же все так неожиданно…