Цветы Белого ветра

Усатый хозяин, сощурил добродушные глаза, понимающе кивнул, и, проводив Весту до снятой ею комнаты, поспешил вниз, чтобы лично встретить "забулдыгу" и дать ему отворот поворот.

Остаток дня для экс-ведьмы выдался довольно скучным. Она зашла в конюшню, угостила лошадей раздобытой на кухне морковкой, вернулась в корчму, съела горячий ужин и пристыдила состроившую ей глазки молоденькую племянницу корчмаря, причем так гневно, что та громко разревелась, не выдержав подобной критики в свой адрес.

После наступивших сумерек, бывшая ведьма заперлась в комнате и, потягивая клюквенную бродилку, любовалась купленными оберегами.

"Браслетик-то древний, магический", — думала она, внимательно изучая непонятную для нее руну, которая была нанесена на внутреннюю сторону пахнущего сухой корой браслета.

И, тем не менее, эти недавние приобретения, теплый кров над головой и прочие маленькие радости усталого путника, почему-то не способствовали хорошему настроению Весты. Хотя если бы она задержалась на каких-то десять минут, то смогла бы стать свидетельницей одной, несомненно порадовавшей бы ее сцены. Дело в том, что Эсберу не было суждено дойти до дома вдовушки! Стоило сложнику принять приглашение новой знакомой и зайти на крыльцо пахнущего свежесрубленной древесиной дома, как его путь перегородил невысокий, но плечистый сын вдовы, который без обиняков пригрозил белокурому ловеласу купанием в выгребной яме, если тот не "повернет оглобли".

Грязь противно стягивала кожу. Основательно озябший сложник стоял на перекрестке, и пытался угадать, в какую сторону направился "коварный Вест, так бессовестно присвоивший его походный мешок". Недолгое скитание Эсбера увенчалось тем, что, он вышел к недавно построенным сельским воротам.

Примерно три года назад жители Талых Прогалок огородились от внешнего мира высокой оградой и местный поляр-западник с тех самых пор упрямо добивался того, чтобы селу был присвоен статус города. Желаемый статус сулил меркантильному западнику кое-какие богатства, и даже наличие собственной охраны. Но пока что должность стражей порядка в селе оставалась вакантной. И вовсе не потому что не имелось желающих, а потому что, согласно рекоставному закону, государственная казна выделяла деньги только на содержание городской стражи. Селяне, конечно же, имели право обзавестись охраной, но исключительно за свой счет.

Несколько раз Эсбер обращался к селянам с просьбой указать дорогу к корчме, однако прохожие не только игнорировали его просьбу, но и не подпускали к себе ближе, чем на пять шагов, принимая сложника за опустившегося пьяницу.

В конечном итоге притомившийся служитель муз присел у сельских ворот, закутался в полусырой плащ и даже нацепил на голову капюшон, который по счастливой случайности остался сухим после купания в луже. По причине отсутствия стражи, в имеющихся массивных воротах было мало проку, и в Талые Прогалки мог заехать всякий: как уважаемый человек, так и проходимец. К счастью, в тот пасмурный день в село приезжали исключительно местные жители, которые возвращались с осенних торжищ.

Озябший Эсбер задумчиво теребил тесемки своей рубахи, решая как ему быть дальше. Вдруг что-то больно ударило его по носу. Сложник встрепенулся и, схватившись за нос, порыскал разгневанным взглядом по сторонам, дабы отыскать своего обидчика. Однако кроме старого деревянного обоза, который неспешно катился по разухабистой дороге, он никого не увидел. Служитель муз вскочил на ноги, и уже было собрался запустить вдогонку обозу приправленный скверным словом камень, но так и застыл на месте, потому что увидел лежащую под ногами новенькую серебряную монету. Оказывается, не отличающийся меткостью торговец принял Эсбера за нищего и подал ему милостыню…

Два часа проведенные сложником возле ворот принесли недурственную прибавку к взятым в дорогу деньгам (правда те исчезли в неизвестном направлении вместе с лучшим "другом"): полупустой мешочек, висящий на его поясе, увеличился в размере и заметно потяжелел. А еще через час сложника пришли бить местные попрошайки, которые по скудоумию своему слишком медленно сообразили, из-за чего, а точнее, из-за кого в этот день сократились их подаяния. Изворотливый Эсбер разыграл перед "экзекуторами" убедительную сцену раскаяния, а перед неминуемым закланием попросил испить бродилки.

— Это можно! — согласился главарь попрошаек. — Что мы — звери? Мы завсегда дадим промочить горло хорошему человеку.

Остальные тоже выразили бурное согласие, потому что сами часто и с удовольствием принимали на душу. Вся честная компания достаточно быстро оказалась в корчме, слово за слово и… шайка "нищих" уже пила вместе с хитрым сложником, которому удалось благополучно улизнуть от своих тогда еще полупьяных "экзекуторов" после четвертой кружки. В компании попрошаек Эсбер старался пить как можно меньше, но его все равно развезло. Причем, скорее, от усталости, нежели от количества выпитой бродилки.

Ты лети мечта моя, позови соловушку!.. У!..

Сколько мыслей озорных у меня в головушке!