Цветы, что тебе не к лицу (СИ)

— Аоко, — иногда так бывает, что кажется, что ты вот–вот заплачешь, но глаза обсыхают. Я сжимаю букет и укладываю на землю перед камнем. Тёплый ветер пытается успокоить меня, но я остаюсь неподвижным, — Я принёс тебе цветы… Эй, Аоко.

Её могила, как и все другие, молчит.

— Слушай, если… если магия существует, ты можешь как–то ну… восстать из мёртвых? — я сам перестаю понимать, что несу, но не могу остановиться, — Ну знаешь, чёрная магия там или как… А может зомби вирус изобрести? Нет, Аоко просто подай знак… ты меня слышишь?

Листья деревьев шелестят от ветра, редкие птицы улетают подальше от могил, а я ничего не чувствую. Я уже не знаю, пытаюсь ли я так обмануть себя или успокоить, но я продолжаю нести какую–то чушь и совсем не стараюсь это запоминать.

Я не собираюсь бросать поиски Пандоры, какими бы рутинными они не стали. С того дня я приблизился к этому камню очень близко, но совсем не соглашался на такую цену за это.

Аоко не должна была умереть так рано, когда я ещё не исполнил столько собственных обещаний.

***

— Эй, давно его не видно было!

Я меняю позу. Прослушка работает, их хорошо слышно. Интересно, они обо мне?

— Да, но не бойся, он точно появиться мстить за ту девку! Я уж думал, он заплачет…

Мои кулаки непроизвольно сжимаются. Я пытаюсь слушать их смех, но уши отказываются воспринимать их.

— Но знаешь, — когда я прислушиваюсь, я различаю голос одного из членов организации, — возможно, он теперь серьёзно возьмётся за Пандору.

— Это почему?

— Вы реально не слышали? — удивлённо сказал тот голос, — Этот камень может…

Я замер. Ещё недавно я не хотел вслушиваться, но теперь я поглощал информацию, как губка. Оказывается камень, который я обещал сломать, это то, что мне нужно. Кто бы мог подумать?

Они говорят, что будет всего одна попытка… Будто это когда–то меня пугало.

***

Белые хризантемы — траурные цветы в азиатских странах, в европейских — популярный подарок с пожеланием долголетия. В целом, цветок недешёвый, однако старик снова скинул мне половину цены, не соглашаясь не цену больше этой. Я хотел высказать ему пару основ ведения бизнеса, когда увидел двух женщин, которые бежали к его лавке. Я отошёл, они купили цветов для своих родителей и убежали, а за ними подошёл взрослый мужчина и тоже взял траурный букет для дочки за те же полцены. Старик же улыбнулся мне, будто: «Видишь? Отбоя нет!». Я кивнул и сжал букет в руках.

Четвёртое августа, пора навестить Аоко.

— Аоко, — снова сказал я, когда автобус довёз меня до кладбища. Со мной вышел тот мужчина, но ушёл дальше, к детскому кладбищу, что находилось отдельно, — Вот, я ещё букет принёс.

Синие розы уже начали вянуть, рядом легли мои белые хризантемы, пока я не открывал взгляда от фотографии. Когда–нибудь… Нет, уже скоро я увижу её яркую улыбку.

— Аоко, я знаю, что подарю тебе, — я впервые улыбнулся на её могиле, — Я ещё не нашёл эту вещь, но я близок к ней, как никогда, так что не волнуйся обо мне, да и ни о чём не волнуйся, я вернусь… И ты вернёшься.

Я снова говорил без остановки, не разбирая собственных слов, но я был переполнен энтузиазмом исполнить свою новую мечту. Чтобы Кайто Кид не смог достичь желаемого? Ох, нет, Аоко ненавидит этого парня.

Чтобы Куроба Кайто не смог достичь желаемого? Хах, да не может этого быть!

— Только дождись, Аоко, я принесу тебе особенный подарок.

Кладбище отвечало мне могильной тишиной.

***

— Куроба?

— Подожди, это Кайто–кун?

— Смотри, улыбается… оправился?

— Куроба!

Примерно с такими возгласами одноклассники снова встретили меня. Стоило мне прийти в школу впервые за это долгое время, и меня уже отступили, будто некую знаменитость. В стороне остались только Сагуру и Акако. Я бросил взгляд на последнюю — мне не нравилось сочувствие в её глазах, но мне нужно с ней поговорить.

— Привет, ребята, — тихо выдавил я. Все сразу остановились, кроме Кейко, что вышла вперёд. Я редко видел её одну без Аоко.

— Кайто–кун, — спросила она, — Ты в порядке?

— Как я могу быть в порядке? — попытался улыбнуться я, — Звучит глупо.

— Понимаю…

Все задали свои вопросы и разошлись, а я сел за своё место, изредка поглядывая на то, как Акако прожигает меня взглядом. Я взял небольшую бумажку, наскрябал на ней «удивимся на крыше в обед», скомкал и незаметно бросил ей, пока учительница писала на доске очередную математическую функцию. Акако быстро поймала мою записку, прочла и коротко кивнула.

Иногда она была серьёзной, жаль, что редко.

— Куроба–кун, — сказала она мне, когда я поднялся к закрытой крыше. Пока я взламывал замок, она добавила, — У тебя какой–то бешеный взгляд. Ты что–то задумал, да?

— С чего ты взяла? — улыбнулся я, толкая открытую дверь. Я зашёл первым, она за мной.

— Так, вот давай не будем сейчас играть в твоё любимое «я не я, и лошадь не моя», — она протянула последние слова, пародируя мой голос, — Ты задумал кое–что, да?

— А ты, значит, не догадываешься, что я задумал.

— На самом деле есть сотни способов сделать то, о чём ты думаешь, — усмехнулась она, — Смотря, какой ты выберешь.

— Я уже выбрал, — как можно спокойнее ответил я.

— И что ты от меня хочешь?