Цветы для Анюты

— Это не барахло, — возразила Аня, и мне показалось, что она обиделась. — Они почти новые!

— Ну, хорошо, пусть и не барахло. Все равно не думаю, что хозяева этого дома захотят вернуть себе это… эти вещи. Возможно, они и не забыли, а просто оставили их.

— Здорово… — благоговейно выдохнула Нютка. — Кстати, я еле нашла тебя. Почему ты стоишь здесь, в пустой комнате? И что это за комната?

— Бильярдная. Я хочу сделать здесь бильярдную.

— Бильярдную? — Нютка широко открыла рот, и я едва сдержался, чтобы не припугнуть ее мухами, что могут залететь туда, если она сейчас же его не захлопнет. — Но ты ведь не…

— Знаю. И что с того? Что мешает мне научиться играть?

— Э-м-м. Я имела ввиду то, что ты, как-то говорил, что не любишь бильярд, — растерянно сказала Аня.

— Да, — сухо ответил я, — говорил. Когда мне было пятнадцать.

— А, ну, да. Впрочем, в любом случае, дело твое. Бильярд, так бильярд! Почему бы и нет?

Мы молчали какое-то время. Я играл с воланом, подбрасывая его вверх, и ловя, а Аня просто стояла, облокотившись о стену, и о чем-то думала.

— А помнишь? — прервала она тишину. — Помнишь, как мы в детстве любили играть в бадминтон?

— Да, помню, — я слегка улыбнулся, вспоминая. Удивительно, но мы, действительно любили вместе играть в эту игру. Удивительно, потому что у нас с Аней вообще не было общих интересов, просто потому что мы ненавидели друг друга. Ну, или только я ее. Но когда Ане исполнилось лет семь — восемь, я научил ее играть. Любовь к этой игре объединяла нас, заставляя на время забыть о наших распрях и ссорах. Оказывается, мы не всегда враждовали. Это открытие оказалось поразительным.

— А куда подевались наши ракетки с воланом? Не знаешь? — поинтересовалась Аня.

— Как же? Разве ты не помнишь? Ведь папа выбросил их с балкона, когда мы, играя в зале, разбили новую люстру! Ну, вспомнила?

— Ах, точно! — воскликнула Нютка. — Точно, так и было! — Аня заливисто засмеялась. — Я еще ревела, да так, что папа сжалился, и побежал во двор, чтобы вернуть их домой, но, естественно, под балконом уже давным-давно ничего не было. Видимо, увели наши ракетки.

От души посмеявшись над этим воспоминанием, мы снова замолчали. Каждый о своем. Я молчал о том, как болезненны царапины на моей душе, оставленные теми кошками, что постоянно скребут, скребут, скребут… Я молчал о том, в чем давным-давно должен был покаяться, чтобы теперь не было так больно. Я молчал и о том, в чем боялся признаться даже самому себе. Хотя, последнее, это, пожалуй, тот самый случай, когда молчание — золото.

— Спорим, ты давно разучилась играть? — шутливо поддел я Нютку, выдернув ее из раздумий, в которые она погрузилась, так же, как и я.

— Что? — не сразу поняла она. — Ах, вот ты о чем… Ну, уж нет. Вот еще! Я играла лучше тебя! — дерзко заявила Аня.

— Да? Неужели?

— Да! И это, не смотря на то, что я была на две головы меньше ростом и уступала физически!

— Да-да, — продолжал издеваться я, с трудом сдерживая смех, так уморительно смотрелась Нютка, в серьез доказывающая свое превосходство. — Конечно-конечно. И даже не смотря на то, что это я научил тебя играть! Ученик превзошел своего учителя?

— Именно так! Более того, уверена, что и сейчас играю лучше тебя!

Я не сдержался и захохотал.

— Даже так? — сквозь смех проговорил я. — Проверим?

— С удовольствием! — словно вызов приняла она предложение поиграть.

Мы разошлись в разные концы комнаты. Я бросил Нютке воланчик, передавая ей право первой подачи. Аня взмахнула рукой, и воланчик взлетел высоко в воздух, затем последовал удар, и вот, я потерпел первое поражение. А все из-за того, что залюбовался восхитительной грацией, с которой Аня делала подачу. А как высоко взлетел волан! И это при том, что у Нютки совсем небольшой рост.

Да, я должен был дать самому себе пощечину. Я быстро отвернулся, чтобы Аня не заметила смятения на моем лице, и, наклонившись, подобрал воланчик с пола.

Я не знаю, сколько времени мы так дурачились, но остановил нас только звонящий телефон. Пять пропущенных звонков от Илоны!

— Куда ты запропастился? — не очень приветливо поинтересовалась она.

— Извини, я не слышал звонка.

— У тебя запыхавшийся голос, — заметила Илона. — Где ты?

— Я… Я занимаюсь кое-каким ремонтом в доме, — соврал я.

— Понятно. Когда освободишься? Я хотела обсудить с тобой список гостей. К тому же, нужно закупить кое-что. У нас совсем ничего не готово! А сроки поджимают!

— Да. Да, я знаю. Я буду свободен сегодня.

— Приедешь ко мне, как освободишься, — сказала Илона, и отсоединилась.

— Твоя невеста? — спросила Аня.

— Да, звонила Илона. Она хочет, чтобы я приехал к ней сегодня же. Нужно откорректировать список гостей на нашу помолвку. Столько суеты, будто мы не помолвку справляем, а играем свадьбу! — Посетовал я Нютке.

— А может быть, не нужна она — помолвка эта? Быть может, было бы резоннее сыграть свадьбу?

— Честно говоря, я даже не знаю, будет ли вообще свадьба. Виталий… Виталий Николаевич против нашего союза, — признался я Ане. Эта новость и удивила, и возмутила ее.

— Что ты! Почему?

— Он считает, что я не достоин его племянницы, — я хохотнул.