Цветы для Анюты

— Чушь какая! — перебил я его. Что он плетет?

— Нет, не чушь! — заорал Виталий, и его голос охрип. Он закашлялся, затем продолжил уже спокойным тоном: — Нет, это не чушь. Увы, но я говорю правду. Илона страдает приступами тяжелейшей депрессии, которые обострились после трагедии с ее родителями. Это совсем не шутки, а весьма тяжелое состояние. Роман с тобой положительно повлиял на ее здоровье — она будто расцвела, стала веселой, жизнерадостной, какой мы не видели ее очень давно.

— Ну, да, именно поэтому ты против нашего брака, — огрызнулся я.

— Нет, не поэтому! — снова занервничал Виталий. — Брак это не только ночные кувыркания! Это еще и трудности, и бытовые ссоры, и, в конце концов, рождение детей! Ты не видел ее в состоянии приступов, ты не представляешь, насколько это страшно. Илоне противопоказаны любые стрессы, даже малейшие переживания. В браке это невозможно, невозможно исключить все это. Илона не способна вести домашнее хозяйство. Именно поэтому ее отец завещал мне распоряжаться ее наследством, даже когда она станет взрослой. Илона просто не сможет управлять семейными делами. Временами она бывает совершенно неадекватна. Ты хороший парень, Сергей, я тебе это уже говорил, именно поэтому я доверяю тебе. Доверяю больше, чем кому-либо. Раз уж ты стал ее мужем, то… то придется нести за нее ответственность тебе. Если, конечно, эта ноша не кажется тебе непосильной и ненужной. Я пойму, если ты захочешь развода. Я даже помогу, чтобы все прошло как можно быстрее.

— Нет, — решительно сказал я, — развода не будет. Приданное Илоны можешь оставить себе. Мне ни гроша не нужно.

— А вот с этим погоди! — воскликнул Виталий. — Погоди. Болезнь Илоны заставила ее отца просить меня о том, чтобы я заботился о ней, когда его не станет. Это касается и распоряжения ее имуществом. Дело в том, что мы с Марком, моим братом и отцом Илоны, вели общее дело, и…

— Постой, — перебил я его, — ты сказал, что отец Илоны просил тебя позаботиться о ней… Он что, знал, что умрет? — я понимал, что вопрос беспардонный, но ведь отца Илоны убил ее чокнутый жених! Как Марк мог предвидеть эту трагедию? Конечно, мужчина мог просто подстраховаться на всякий случай, мол, если со мной что случится, но эта фраза, сказанная Виталием: «когда его не станет». А может, я уже просто придираюсь к словам, ища в них скрытый подвох?

— Нет, конечно, — невозмутимо ответил Виталий. — Конечно, он не знал, но ведь в жизни может случиться всякое, правда? И Марк понимал это.

Что ж, ладно…

— Хорошо, понятно, — вздохнул я. — Что дальше?

— А дальше после смерти отца Илону снова ожидало хождение по кругам ада… Клиника, припадки, лечение… Я решил, что ей нельзя оставаться одной в чужом ей городе, где нет ни родных, ни близких, и я решил забрать ее к себе, чтобы присматривать за ней. Правда, к тому времени она еще не закончила учебу, и переводиться не собиралась.

— Я не совсем понимаю суть проблемы… — который раз перебил я его.

— Что тебе непонятно? Я тебе все уже рассказал. Основная же проблема заключается в том, что Илона отказывается признавать себя больной.

— Ну, это понятно!

— Ничего тебе не понятно, — вспыхнул Виталий. — Завещание ее отца было лишь на словах, а потому не имеет юридической силы.

Едва он успел договорить, как я разразился хохотом. Так вот что его заботит! Виталий так жаждет завладеть имуществом своей племянницы, а права на это не имеет!

— Ты полоумный что ли? — разозлился он, выведенный из себя моим смехом.

— Наверно, — сквозь смех ответил я, — потому что ни черта не понимаю — от меня-то тебе что нужно?

— Ты, как законный супруг, — Виталий тяжело вздохнул, — имеешь право оформить над Илоной опеку, если ее признают недееспособной.

— Еще чего! — возмутился я. — Илона не безумная! Она не умственно-отсталая, и не калека…

— Она больна, — с плохо скрываемым раздражением сказал Виталий. — И бывает неадекватной!

— И что? Она что же, распродает ценные вещи в порыве безумия? Что она делает такого, что бы добиваться опеки над ее деньгами?

— Не над деньгами, а над ней.

— Да нет, именно над деньгами!

— Глупый мальчишка, ты ничего не понимаешь…

— Да, я не понимаю, — горячо согласился я, — я не понимаю, как родной дядя может так поступить с племянницей ради наживы!

— Да что ты знаешь! Что ты понимаешь, чтобы судить меня, щенок! — Виталий орал, и его лицо, шея и даже грудь покрылись красными пятнами. — Значит так, — произнес он, переведя дыхание, — я устал от этого бестолкового спора. Мои условия таковы — либо ты разводишься с Илоной, либо делаешь так, как я тебя прошу.

Да уж, богатый выбор, ничего не скажешь. Развестись с Илоной, позволив ее чокнутому дяде добиться опеки над ней? Нет. Пойти на поводу у Виталия и самому оформить опеку? Ну, нет же, нет! Может, Илона и больна, но никто не в праве поступать с ней как со скотиной. Предательство с моей стороны может вызвать новые приступы, если, конечно, Виталий не врет, и моя жена действительно страдает психическим расстройством. Да… Ну, и влип ты, парень.