Цветы для Чирика

Ну, тоже глупый вопрос. Да затем, чтобы делать другие новые денежки! Круговорот веществ в природе. Чирик ухмыльнулся, вспомнив, как однажды с Серегой Херетиным, верным корешом, которому он сам же потом пустил пулю в спину, боясь его слабого гибкого языка, они брали одну известную лавку в Кемерово. Такая модная лавка, название «Ностальгия». Звучное красивое слово. И на вид лавка сразу показалась Чирику перспективной. А внутри лавки Чирик и Серега прямо расстроились, так много было на прилавках и под прилавками ценных вещей. Хоть караул кричи. Все зараз не унесешь, ежу понятно.

А еще Чирика поразила удивительная чистота.

Внутри в лавке все оказалось не по-человечески чистенько и пристойно.

Так чистенько и пристойно, что Серега Херетин, патологически не выносивший ничего такого, не выдержал и навалил тут же, прямо на блистающем чистотой полу.

Чирик поморщился. Но мешать не стал. Хрен с ним, с Серегой. Им сейчас все на пользу. Будущая обида владельца лавки сыграет нам только на руку, подумал тогда Чирик. Если владелец лавочки действительно такой чистюля и аккуратист, то, разговаривая с ментами, он больше будет думать о куче дерьма на этом поразительно чистом полу, чем о своих настоящих потерях. Такова психология придурков. Чистюля владелец лавки будет прямо содрогаться, вспоминая про жуткую кучу Серегиного дерьма на затоптанном Серегиными сапогами полу в его когда-то чистенькой и пристойной лавке. Ясный хер! Серега Херетин был мастак на такие штуки. Или что-то такое было с его организмом. Серега обязательно гадил там, где работал. Не мог иначе. Ну никак не мог удержаться.

Один только раз Чирик рассердился на Херетина.

Это случилось на гастролях, когда они брали шахтерские квартиры в Анжерке.

В тот месяц в одной из шахт Анжерки погибла при подземном взрыве бригада шахтеров. Чирик очень точно узнал день, когда вдовам выплатили компенсацию за погибших кормильцев.

Вот две таких шахтерских квартиры Чирик и Херетин и сумели удачно взять в один день, отобрав у вдов все до нитки.

Первая вдова оказалась дома и ее пришлось загнать в ванную.

Вдова оказалась чистюлей. Как тот владелец лавки. Квартирка у шахтерской вдовы, конечно, оказалась не богатая, но чистенькая. Ну, все эти занавесочки, шторочки, накидочки, и все такое прочее. Даже обеденный стол у вдовы был накрыт белой накрахмаленной скатертью. Будто будет жрать и жирным супом не капнет. А на подоконниках и на столе вперемешку стояли чистенькие искусственные и живые цветы. Как в игрушечном садике. Все вперемешку.

Чирик и Херетин пришли к вдове в самое хорошее время для рабочего города – в десять часов утра, под видом сантехников.

«Здравствуйте, здравствуйте… Вот, значит, послали нас к вам… Администрация, значит, послала… Сами понимаете… Беда ведь… Теперь всем миром помочь вам решено, значит, жизнь облегчить… – с чувством объяснил вдове Чирик. – Если сток там у вас не работает, или какая раковина прохудилась… Или унитаз старый… Ну, сами знаете… Кто ж лучше знает?.. Если что не работает, мы с превеликим…».

«Ну, что вы, что вы… Конечно, спасибо… Раковину на кухне, конечно, давно поменять… Эмаль отбита, ржавчина появляется… Только вот, чем я вам заплачу?.». – растерялась вдова.

«Ну, как это чем?.. – лукаво подмигнул Чирик. Ему хотелось понравиться вдове, совсем еще молодой. Ему хотелось, чтобы она почувствовала в нем настоящего мужчину. Ему даже показалась, что такое подмигивание понравится вдове. – Вы же вчера получили свои тридцать лимонов… В шахтоуправлении… Наличкой… Где тут они у вас?.. Мы же знаем, что в сберкассу вы еще не ходили…».

Вдова все поняла.

«Это же за погибшего кормильца… – побледнев, чуть слышно выдавила она. – Это же за его потерянную жизнь… – Она даже не заплакала. – У меня двое детей остались… Они сейчас в школе… – Вдова спохватилась, что сказала что-то лишнее, и заторопилась: – Я же не работаю… Город маленький… Где тут у нас найдешь работу?.. Да и дети у меня… Школьники… Двое… Вы сами подумайте… Вот сами подумайте… Как жить будем?.».

«Да ты ж еще молодая!.». – заржал Серега Херетин и прямо на глазах потрясенной, окаменевшей от ужаса вдовы начал мочиться на слишком белую накрахмаленную скатерть. Как бы вошел по малой нужде в чудный садик из живых и искусственных цветов. Как бы припал от души к кусточкам. Не мог удержаться. Наверное, излишняя чистота возбуждала Херетина. Вот тогда Чирик единственный раз рассердился на Серегу. «Кончай!» – коротко бросил он, сердито загоняя окаменевшую от горя вдову в ванную. Почувствовав, что Чирик действительно сердится, и не понимая, почему Чирик сердится, Серега Херетин, застегивая ширинку, ухмыльнулся: «Да кончил, кончил!»

Вся наша жизнь – гниющая трава, красиво подумал Чирик.

Он любил думать красиво.