Цветы для Розы

— Ты намекаешь, что дипломатический иммунитет восстановлен?

— Точно.

— Что с этих пор мы не сможем допрашивать ни работников посольства, ни членов их семей, ни даже их собак?

— Верно.

— И что сам ты более не заинтересован в передаче нам тех сведений, которые тебе удалось добыть? Так вот почему твой рассказ о визите к мадам Сонге был таким кратким.

— Ты угадал.— Слегка помедлив, Тирен добавил: — Подумай, так ли уж важно для тебя продолжать рыться в этом деле Вульфа? — Некоторое время в трубке слышалось лишь далекое дыхание Бурье. В конце концов он ответил:

— Важно, чтобы преступление было раскрыто и преступник наказан.

— Даже ценой того, чтобы запятнать честь и доброе имя жертвы? Неужели полиция не заинтересована в том, чтобы поддержать собственную репутацию и даже получить определенное признание со стороны прессы? В конце концов, что для вас важнее?

— Не думаю, что комиссар Леруж будет особо доволен таким исходом дела.

Тирен чуть было не отрезал, что плевать он хотел на чувства какого-то комиссара Леружа, однако вовремя сдержался и вместо этого сказал:

— А теперь выслушай-ка меня, Ален Бурье. Скажи, разве сам ты не считаешь, что Вульфа убил человек с ожогом? Он ждал Вульфа в гараже. Незаметно проникнуть туда было несложно; сам Вульф, разумеется, также его не видел. Когда он открыл багажник, человек с ожогом подкрался к нему сзади, всадил ему нож в шею, затолкал труп в багажник, захлопнул крышку, а сам потихоньку выбрался из гаража.

Бурье недовольно процедил сквозь зубы:

— Сказать по правде, не считаю.

— Погоди-погоди.— Тирен продолжал развивать мысль.— Разве ты не думаешь, что играющий такую важную роль меморандум был у Вульфа в машине и этот человек — человек с ожогом, как мы его называем,— украл его именно в этот момент? Или, если это тебе больше нравится, что Вульф узнал, кто украл у него меморандум, и пригрозил разоблачением, так что тому ничего не оставалось, как отомстить Виктору и заткнуть ему рот?

На этот раз недовольство выразилось в тяжелом и протяжном, как звуки органа, сопении:

— Честно говоря, совсем не думаю.

— Постой,— перебил Тирен.— А как ты думаешь, остальные могут поверить в это — я имею в виду прессу, твоих коллег, комиссара Леружа? В то, что французская полиция в который уж раз проявила изумительную ловкость и сумела раскрыть самое немыслимое и загадочное дело?

— А как быть со следами воска на ключе?

Тирен улыбнулся:

— Вульф всегда был небрежен с ключами. Кроме того, у него в столе был дубликат — причем как раз дубликат ключа от багажника. Я сам сегодня его видел. Он еще жаловался, что оригинал часто заедает.

— Да, видно, даже лучшие друзья и те не стесняются обманывать,— заметил Бурье.

Некоторое время оба молчали. Тирен терпеливо ждал, что еще скажет Бурье, продолжая, однако, надеяться, что тот, несмотря ни на что, все же согласится считать дело закрытым. Но его, по-видимому, не так-то просто было уломать:

— А взрыв?

Тирен тут же нашелся:

— Преступник сам себя наказал. Человек с ожогом хотел поставить бомбу в камере хранения — обычная террористическая акция. Но она взорвалась раньше положенного времени. Взрыв оказался не таким мощным, ибо дверца еще не была закрыта, однако, если бы он все же успел ее захлопнуть…

Впервые за весь разговор Тирену показалось, что Бурье развеселился:

— Ну вот, теперь, слава Богу, ты не врешь; что ж, это меня радует. Теперь ты просто выдумываешь.

Тут он на самом деле рассмеялся, и это разрядило наконец обстановку. Тирен сказал:

— Мне кажется, что если понадобится, ты вполне сможешь и сам написать превосходное заключение по делу Вульфа с самого его начала и вплоть до взрыва на Северном вокзале, причем снабдив его такими правдоподобными деталями, что все — и пресса, и общественность, и комиссар Леруж, и твое высокое начальство — будут в высшей степени удовлетворены. Да и комиссару Бувину, я думаю, вполне есть чем заняться, кроме дела Петера Лунда.— Он немного помолчал и добавил: — Гарантирую, что в данном случае тебе не придется опасаться каких-либо протестов или других проявлений неудовольствия со стороны шведского посольства. Ну что, договорились?

Бурье снова посерьезнел.

— Вопросы престижа и тактичности, разумеется, дело важное,— сказал он.— Я думаю, в данном случае вполне возможно найти какое-нибудь взаимоприемлемое компромиссное решение.

— Следовательно, ты согласен, что дело можно считать раскрытым, следствие законченным и все материалы сдать в архив?

— Да-да, честно говоря, мне кажется, что такой исход дела Вульфа был бы самым лучшим. Итак, значит, крышка снова захлопывается. Что ж, ладно, дружище, счастливо тебе.

Он положил трубку.