Цветы для Розы

— Мадам отказалась,— сказал он.— Она объяснила — не то чтобы неприязненно, но, по словам комиссара, довольно сухо,— что хватит с нее и того, что она уже рассказала все мсье Тирену. Комиссар заметил, что это затруднит расследование, а также отнюдь не пойдет ей на пользу, когда полиция начнет мало-помалу выстраивать свои рабочие гипотезы. Мадам Вульф холодно — по выражению самого комиссара — смерила его взглядом и сказала, что ему, комиссару, следовало бы воздержаться от каких бы то ни было инсинуаций и что она поступала и поступает так, как надлежит поступать супруге высокопоставленного служащего шведского посольства. Она связалась с сотрудником, ответственным за безопасность — то есть с тобой,— вставил Бурье,— рассказала ему все, что знала, и согласовала с ним свои действия. «Однако нам бы все же хотелось получить информацию от лица заинтересованного»,— настаивал комиссар. Я согласен, выражение выбрано было не вполне удачное,— Бурье улыбнулся,— зато довольно-таки точное. Но мадам Вульф была непреклонна. «Мне начинает казаться,— сказала она,— что господин комиссар не вполне знаком с правилами, действующими в подобных случаях в отношении представителей иностранного дипломатического корпуса и членов их семей. Это называется дипломатическая неприкосновенность, комиссар, и пока она действует, я не могу ничем вам помочь. Не вы и не я — только посольство решает, когда и каким образом я могу сотрудничать с вами. Итак, комиссар, мне остается лишь пожелать вам приятного вечера и успехов в вашей работе. И тем не менее кое-что я все же могу для вас сделать. Вот,— она достала связку автомобильных ключей, на которой были также и ключи от гаража, и протянула ее Леружу.— А теперь,— сказала она,— я должна вернуться к своей работе».

Тирен кивнул. Пока Бурье рассказывал, он задумчиво грыз листки салата, ломтики моркови и огурцов.

— Да, действительно, она все сделала абсолютно правильно,— сказал он наконец.— Мадам Вульф — очень умная и спокойная женщина с большим самообладанием, я бы даже сказал — у нее по-настоящему сильный характер. А что было потом?

— Несколько человек осмотрели гараж, другие занялись машиной. Для этого потребовалось сначала открыть дверь, которая оказалась запертой. Как ты мне и сказал, мадам Вульф оставила все именно в таком виде, в каком все было, когда она вошла туда и обнаружила, что произошло убийство. Даже двери машины и то были заперты. Тело мсье Вульфа, как говорили и ты, и мадам Вульф, лежало в багажнике. Прежде чем извлечь, его, конечно же, сфотографировали с всевозможных позиций. Ничего необычного в самом багажнике не обнаружили — домкрат, несколько тросов, ящик с инструментами и тому подобное, в общем, ничего, что заслуживало бы внимания. Тело поместили на носилки в таком положении, чтобы не задеть нож, остававшийся у него в затылке вплоть до самого морга.

Он снова поднял кулак с отогнутым указательным пальцем.

— Итак, все это было во-первых. Во-вторых! — Рядом с указательным появился средний палец.— Нож вошел в затылочную впадину под основанием черепа — прямо в спинной мозг. Удар был нанесен удивительно точно. Убийца все прекрасно рассчитал, почти как матадор, убивающий быка. Смерть наступила мгновенно. Врач, производивший вскрытие, сказал, что даже хирург не смог бы сделать это более точно. Крови почти не было. Задета была лишь небольшая вена, и вытекло всего несколько капель, которые запеклись в волосах. Ни на дне, ни на стенках багажника крови больше не было найдено.

Тем временем с закуской было покончено, и появившийся официант поставил перед ними подогретые тарелки с дымящимися розовыми котлетками и гарниром из зеленых бобов, нарезанного соломкой картофеля и ломтиков помидоров.

— У меня есть пара вопросов,— сказал Тирен.— Где был убит Вульф? В багажнике?

Бурье улыбнулся.