Цветы для Розы

— А как тебе этот лакомый кусочек? — Жан-Поль снова обнял Женни за плечи и ласково встряхнул. Она тут же высвободилась и вскочила с дивана. Глаза ее сверкнули.

— Ты что, какого черта? — крикнула она. Улоф увидел, что Жан-Поль разозлился: мускулы на щеках напряглись, пальцы сжались в кулаки.

— Ах ты маленькая шлюшка,— прошипел он.— Я что, мало тебе заплатил? Нет, клянусь дьяволом, если хочешь заработать еще пару десяток, тебе придется еще послужить родине!

Он одним рывком разорвал на ней трусики, грубо протащил через всю комнату, швырнул на постель Улофа и некоторое время силой удерживал там, пока она не перестала сопротивляться. Тогда он встал и сорвал с Улофа полотенце.

— Черт меня подери, парень,— ухмыльнулся он,— да ты, я вижу, уже готов. А ну-ка, займись делом.— Улоф следил за приятелем с каким-то отвращением, однако в то же время он почувствовал, что грубость Жан-Поля, а также вид ее гибкого нагого тела, распростертого сейчас перед ним, и собственная нагота возбуждают его.— Ты что, забыл, как выглядит девка? Ну конечно, там, где ты был, было слишком много парней! — кричал Жан-Поль.— Ну что же ты, давай, или, клянусь дьяволом, я сам…!

Улоф, действуя как во сне, лег рядом с ней, поцеловал ее грудь и, лаская, медленно провел рукой по животу. Почувствовав, что она отвечает на ласку, он прижался к ней. Придавленная к кровати тяжестью его тела, она начала вздрагивать. Как будто откуда-то издалека до него донесся смех Жан-Поля, и он погрузился в какое-то забытье, равномерно раскачиваясь в такт ударам собственного сердца.

Десятью минутами позже она, как была, голая выскользнула в коридор и быстро вернулась. Потом молча, с отсутствующим видом начала одеваться, не обращая никакого внимания на насмешливые извинения Жан-Поля и его руку, поглаживающую ее волосы. Сунув ноги в туфли на очень высоких каблуках, она подхватила сумочку из крокодиловой кожи и направилась к выходу. В дверях она обернулась и плюнула в их сторону.

— Свиньи,— сказала она. Дверь за ней с грохотом захлопнулась.

6

Среда, 14 октября, 13.30

В половине двенадцатого Тирену позвонил комиссар Бурье и предложил вместе пообедать. Он сказал, что, с одной стороны, хочет сообщить ему кое-какие новости, которые появились у него за это время, а с другой стороны, им необходимо посоветоваться относительно некоторых вопросов в связи со статусом дипломатической неприкосновенности, на что вчера вечером намекал Тирен. Бурье сформулировал это следующим образом:

— Ты же знаешь, дружище, мы всегда считаемся с такими вещами, как интересы государства, и никогда не пытаемся ничего здесь разнюхивать. Но ведь мы же, по существу, даже не можем никого толком допросить: ни сослуживцев, ни жену, ни его девушек — вообще никого из тех, кто имеет хоть какое-нибудь отношение к дипломатическому корпусу. Даже розыскную собаку — и то не могли вызвать. Мой коллега из местной полиции прямо-таки волосы на себе рвет и рассказывает всем и каждому, что ваши посольские вполне могут набить ему морду, не опасаясь получить сдачи,— это было бы расценено как враждебные действия по отношению к дружественно настроенной державе. Я считаю, ты просто обязан нам помочь в этом деле.

Слушая эти бурные излияния, Тирен вынужден был признать, что комиссар абсолютно прав. Ведь есть ситуации, когда даже представители иностранного дипломатического корпуса должны помогать в решении определенных вопросов в чужой стране, несмотря на то что это вроде бы и противоречит строгой доктрине дипломатической неприкосновенности. Так и в данном случае: гибель Виктора Вульфа должна быть тщательно расследована, и достижение ясности в этом деле должно перевешивать все остальные соображения, если, конечно, в этом не окажется прямо замешанным кто-либо из сотрудников посольства. Итак, они договорились встретиться в половине первого в «Крошке Лютеции» — в десяти минутах ходьбы от посольства. Здесь Тирена хорошо знали, и поэтому, несмотря на вечно занятые столики, он вполне мог рассчитывать найти уединенное местечко, которого, по его мнению, настоятельно требовало такое важное дело, как обед. Однако на всякий случай он решил подстраховаться, позвонил и заказал удобный столик.

Когда Бурье вошел в ресторан, Тирен уже сидел за столом и изучал меню. Умело лавируя между рядами столов, метрдотель повел комиссара в глубь большого зала в уголок рядом со стойкой бара, за которой громоздилась батарея разноцветных бутылок. Здесь стоял небольшой стеклянный столик на блестящих латунных ножках и два удобных кожаных дивана. Сквозь тяжелые шторы в форме балдахина пробивался мягкий солнечный свет; стоящие на улице прямо перед окном столики с озабоченно жующими или же спокойно отдыхающими за ними людьми служили своего рода ширмой, которая отгораживала сидящих здесь посетителей от снующего по проезжей части транспорта, автомобильных гудков, клубов выхлопного газа… В свое время этот уютный ресторан выбрало своей штаб-квартирой гестапо.