Цветы Эльби

— Ты поешь так, — сказала Алтынсес, — что сердце замирает, и хочется ему выпрыгнуть из груди и улететь высоко в небо вместе с твоей песней.

— За это я тебя должен благодарить, — ответил Ямансар. — Это ты вдохновляешь меня, Алтынсес.

После этого агатуя Ямансар и Алтынсес стали тайно встречаться, потому что строги были мусульманские законы и сурово осуждали тех, кто нарушал их.

Девушка и юноша полюбили друг друга. Посоветовали друзья Ямансару послать сватов к отцу Алтынсес, самых уважаемых жителей деревни.

Пахчась Ямансар согласился.

— Хоть и поклоняемся мы разным богам, — начали сваты, придя к мулле Карабаю, — но бессильны перед любовью, перед единым богом, которого мы называем Юрату, и твои родичи — Ярату. Наша община знает, что пахчасю Ямансару приглянулась твоя дочь Алтынсес, о достопочтенный мулла. И твоя дочь любит Ямансара. Просим назначить калым за нее, который обязуемся внести немедленно.

Молча слушал мулла Карабай речь чувашских шурсухалов. Только глаза его беспокойно бегали, лицо от волнения стало подергиваться.

— Наш бог, великий аллах, — сказал мулла, — велит нам быть сильнее наших чувств. И он покарает всякого, кто нарушит его волю, породнится с неверным.

Ни с чем ушли чувашские сваты.

А мулла Карабай тем временем задумал выдать свою дочь за старого бая, который давно сватался к Алтынсес.

Слезами горючими обливалась девушка у ног отца, всемогущим аллахом заклинала не отдавать ее постылому баю. Но что девичьи слезы для Карабая! Богатый калым да имя доброго правоверного ему дороже. Не понял он отчаянья Алтынсес, не знал жалости. Но не тут-то было. Девушку держали взаперти, и отец зорко охранял ее.

Наступил день свадьбы Алтынсес. Подруги одели ее в свадебный наряд, а когда пришел за ней жених, побежали смотреть на старого бая. Только одна, самая близкая подруга осталась. Ей-то и сказала Алтынсес:

— Ямансар обещал мне вырастить цветы, которые будут улыбаться солнцу и закрываться, когда солнце уйдет на покой. Скажи ему, Алтынсес просила вырастить такой цветок, который в непогоду будет плакать живыми слезами, напоминая людям о загубленных ими жизнях. Скажи, Алтынсес любила его одного и вечно будет любить, никогда не будет принадлежать другому. Передай ему этот платок. А теперь оставь меня одну.

— Я боюсь, — промолвила подруга, — боюсь за тебя, тусым. Я что-то недоброе предчувствую…

— Нет, нет, ступай, я хочу остаться одна.

А когда люди старого бая навеселе ввалились в девичью комнату, сердце Алтынсес уже не билось.

Похоронили Алтынсес на другой день.

Мулла Карабай старался держаться бодро. Но было видно — смерть дочери сломила его. Впервые он словно не замечал, что неверные присутствуют на похоронах.

Но вот все ушли. Остался на кладбище один Ямансар.

Подруга Алтынсес успела шепнуть ему последние слова любимой и передать ее подарок — платочек.

— Я выполню твою волю, Алтынсес, — тихо сказал Ямансар. — Клянусь тебе!

В тот же день явился он к мулле Карабаю и сказал, что хочет посадить цветы на могиле.

— Зачем тебе это? — спросил мулла.

— Я любил Алтынсес и хочу оставить добрую память о ней и о нашей любви.

— Хорошо, — кивнул Карабай.

Старики татары, узнав, что неверный будет ходить на их кладбище, взбунтовались. Еле уговорил их Ямансар.

— Ты не должен тревожить священную землю. Можешь сажать свои цветы только на глубину лопаты, — хмуро сказали старики. — Иначе — берегись. Аллах покарает тебя.

Ямансар слушал, опустив глаза, его душила обида.

…С утра до вечера проводил пахчась на могиле возлюбленной. Буйно разрослись посаженные им цветы. Ямансар ухаживал за ними, подрезал, подстригал и никому не позволял подходить близко.

— Сейчас не время, — говорил он, — когда можно будет — скажу.

Наступил авн[25].

Хмурым утром постучался пахчась Ямансар в дом, где жила самая близкая подруга Алтынсес.

— Я исполнил ее волю, — сказал он, — можешь позвать людей.

В тот день, кто мог ходить, пришли на кладбище. Взглянув на могилу, люди замерли. Перед ними была живая Алтынсес, а из ее карих глаз текли слезы.

— Дочь моя, — прошептал Карабай, — ты до сих пор плачешь?

Старики качали головами, женщины в изумлении молчали.

…С тех пор людей, умеющих рисовать по памяти, зовут ямансарами.

ОКАМЕНЕВШИЕ ТИНЮКИ

Нитка тоненькая, тоненькая,

Тоньше ниточки стан мой девичий.

От какой беды исхудала я?

Нету горше беды — молвы худой.

Ой, белым-бела березонька,

А еще белей мое личико.

Отчего бледна, от какой беды?

Нету горше беды — клеветы людской.

Из народной песни

ойдем-ка мы с тобой завтра на рыбалку, — сказал Ендимер, видно, догадавшись, что я заскучаю в ночном.

Однажды мы уже встречали зарю на реке. Тогда я впервые услышал от деда о вечно живой Илемби, что, превратившись в березку, ждет не дождется своего любимого Яндугана.