Цветы эмиграции

– Скоро вернусь, дочь, – ответил Вальтер и испугался, что детская память дочери зафиксирует этот момент: общий зал для свиданий, мужчин в одинаковой серой одежде и женщин возле них, догадается, что это странная больница похожа на другое закрытое заведение. Может быть, отмахнётся от видений и скажет себе, что больницы были тогда такие и не будет углубляться в детали; вспоминать, как проходили контроль, прежде чем войти в здание, потом через длинный коридор проходили в дверь, которую открывали люди в форме, а выходить назад было ещё сложнее. Сначала из зала свиданий уводили «больных», родные вслед им тянули шеи, чтобы ещё раз посмотреть на них. Если бы так смотрели вслед дома, если бы так дорожили общением друг с другом, как сейчас, поглядывая каждые пятнадцать минут на часы, вытирая слёзы, может быть многие из «больных» не оказались бы в этой «лечебнице».

Вальтер не знал, что родители истерзали себя и друг друга чувством вины за всё, что случилось с ним. Они потеряли его. Не справились с ним. Что ж, значит, справится закон.

– Ну да, закон же его родил, ты вообще в стороне: не воспитывал, не учил хорошему, не учил плохому, тебя вообще рядом не было, – плакала жена и добавляла: – И меня не было, ребёнок-сирота, брошенный матерью и отцом.

Четыре месяца без сына, находившегося в тюрьме, казались вечностью. Утро начиналось с чувства непоправимого горя: их послушный и весёлый мальчик оказался в беде. И они не знали, по какой причине он оказался там.

В тот день, когда позвонила Роза, они впервые за много лет не пошли на службу в церковь. Она помогала им: нашла адвоката, оплатила все расходы, переводила деньги Вальтеру, чтобы питался тем, что было в продаже на «больничной территории».

Обычно дочь приезжала и уезжала сразу, сбегала, ссылаясь на работу. В этот приезд сообщила родителям, что приехала на несколько дней:

– Поговорить надо. Сейчас или после ужина?

– Как хочешь, доченька, – заглянула ей в глаза мать.

Вечером поужинали и сели в зале перед телевизором. Мать принесла дочери плед и устраивалась рядом в кресле, когда услышала странные слова дочери:

– Ну что, если вы не против, сегодня почитаем «моё Евангелие». Мы ведь с вами никогда не разговаривали, вы ничего не знаете обо мне.

И Роза открыла первую страницу дневника, посмотрела на них и тихим голосом прочитала:

«Сегодня они ушли на перемену, я просидела одна в классе. Да и бог с ними, переживу», я училась в восьмом классе, – пояснила она родителям, – когда нас объявили баптистами. – «Вечером дома сделала уроки, почитала Евангелие и Шекспира «Ромео и Джульетту», герои – мои ровесники», нет я была тогда даже старше их. «Интересно, а что такое любовь, какой она бывает, если из-за неё можно умереть?»

«Опять одна в школе и дома».

Роза прервала чтение и взглянула на них так, как будто настал судный день:

– Мои записи про вас всегда одинаковы: мы как будто существовали далеко друг от друга, но находились в одном доме, где вы не слышали и не видели меня, да вы бы не заметили, если бы я исчезла.

Мам, даже в тот день, когда я увидела кровь на постельном белье, ты не рассказала мне, что так бывает у всех девочек. А ты, папа, помог Вальтеру побриться в первый раз? Такой обычай у всех людей мира: отец рядом с сыном, когда он начинает взрослеть, а мать рассказывает дочери о менструации, чтобы она была осторожнее с мужчинами в отношениях.

Вы даже не знаете, кем и где я работаю.

Помните жителей из нашего села? Они все переехали в Германию. Не так, как мы, со скандалом, а по закону, который приняли после нашего отъезда из Казахстана. И почти в каждой семье происходит не самое лучшее. Пока родители на новой родине оплакивают старую, дети разбегаются в разные стороны. Два года назад взрослый мужчина повесился в лесу, его нашли только весной. От передозировки наркотиками задохнулся сын моих знакомых. Ребята приходят танцевать на русские дискотеки, напиваются и дерутся.

Продолжать дальше? Моя тетрадь разбухла от записей, факты эти мне разрешили собирать для работы с переселенцами, потому что среди них очень много молодых людей, которые нарушают закон и их наказывают. Наш Вальтер относится к тем, которых закон остановил, и это правильно. Вы же не смогли его воспитать, и он решил, что ему позволено делать всё.

Папа, я никогда не завела бы этот разговор, если бы не ваше состояние: перестаньте винить себя, надо принять ситуацию и сделать правильные выводы; не плакать день и ночь, не терзать себя и не впадать в депрессию. Матери вызывали врача, у неё случился микроинсульт. Кому будет лучше, если она станет инвалидом? Помогите нам хотя бы сейчас, правильно оцените ситуацию и не болейте. А если хотите видеть внучку, перестаньте плести разговоры про Бога. Вальтер убегал из дома от ваших разговоров, чтобы не сойти с ума. Ваши внуки сами выберут свой путь в жизни, может быть, придут к Богу, может быть, просто будут иногда молиться, но станут это делать по своей воле.