Цветы эмиграции

Сердце подпрыгнуло вверх и медленно остановилось. Неужели это правда? Как отец узнал, что она влюблена именно в «парня из хорошей семьи»? Она тайно вздыхала по нему. Высокий, всегда спокойный и уверенный в себе. Держался с достоинством, не болтал много, как другие одноклассники, не суетился и не размахивал руками, улыбался одинаково всем. Она ждала школьные звонки, чтоб он садился рядом с ней за парту, и целых 45 минут девушка чувствовала его рядом с собой.

И вот оно, счастье: любимый со своим отцом пришёл просить её руки и сердца. Ботагоз знала, что сегодня решится судьба, после сватовства станет невестой того, о ком думала больше всех. Осенью сыграют свадьбу, и он будет рядом с ней всегда.

Она светилась от счастья, и родители тоже радовались вместе с ней. Особенно их радовало, что жених вёл себя скромно.

– Можно, мы сходим вместе в кино? – спрашивал он несмело.

– Конечно, сынок, – отвечали в один голос родители невесты.

Иногда они и вправду сидели в сельском клубе и напряженно смотрели на экран, не понимая, о чём фильм. Ботагоз хотелось, чтобы сеанс длился бесконечно. Иногда влюблённые катались на новенькой машине, подаренной жениху к свадьбе.

В один из таких вечеров он привёз невесту на берег речки за селом, сердце её подпрыгивало, чувствовало, что сегодня случится то, о чём она мечтала по ночам.

Случилось. Ботагоз растворилась и улетела к звёздам, рассыпаясь в полёте от счастья. Тихий голос любимого мужчины сводил её с ума. Она превратилась в один сияющий комок нежности и ждала его слов о любви. Он молчал, потом приподнялся с земли и равнодушно сказал:

– Поедем домой, уже поздно, неудобно перед твоими родителями.

– Хорошо, – проговорила она, поправляя юбку и блузку.

Это была их первая и последняя ночь. Жених не приехал за невестой в день свадьбы. Ботагоз волновалась, что фата длинная и платье слишком обтягивает фигуру. В комнату заглянула мать и посмотрела на неё тревожными глазами:

– Жених опаздывает, неловко перед гостями.

– Да мало ли причин, приедет скоро, – весело засмеялась невеста. Не приехал. На следующий день у ворот остановился «уазик». Председатель колхоза хлопнул дверью в сердцах, переступил порог дома и развёл руками перед несостоявшимся сватом:

– Мой сын опозорил вашу дочь и меня. Знаю, что не могу загладить вину, я не подозревал, что он совершит бесчестный поступок.

– Вашей вины нет, – услышала Ботагоз слова отца. Мужчины ещё долго разговаривали во дворе, а ей казалось, что в тот день она умерла. Что делать с той ночью на берегу реки и с позором, который свалился на её голову? Продолжать жить, как будто ничего не произошло и идти сквозь строй знакомых взглядов, жалеющих и осуждающих её? Мать плакала: жених отказался от невесты, и теперь она никогда не устроит свою жизнь, потому что женщин после развода никто не брал в жёны. По обычаям, сватовство приравнивалось к замужеству.

Ботагоз рассказала об этом Вальтеру. Не хотела, чтобы их разделяла недосказанность. Тем более что всё тайное когда-нибудь становится явным.

– Твоей вины в том нет, – почти дословно повторил он слова отца после несостоявшейся свадьбы. – Забудь. Иногда встречается мусор на пути, не надо его подбирать и хранить.

Ботагоз вытерла слёзы и прижалась к Вальтеру.

Опять свадьба. Вторая. Гости ждали молодых. Мать невесты ходила с тревожным лицом и бормотала про себя, стараясь удержать слёзы: «Ещё раз такого позора не перенесу. Что за несчастье, бедная моя дочь, не повезло тебе и с заморским женихом, что же они убегают от тебя, хорошо, что отец не видит этого безобразия!»

Ведущий, поглядывая на часы, объявил, что молодожёны прибудут с минуты на минуты, можно сесть за любой понравившийся столик и выпить за здоровье жениха и невесты. Гости тихо переговаривались между собой:

– Небогатый жених попался.

– Страшно угощения брать в рот.

– Германия, наверное, совсем отсталая, если консервы рыбные едят до сих пор.

– Консервы наши, жених жадный. Не повезло опять Ботагоз.

– Может быть, женится на ней, чтобы в Германии в рабство её продать?

– Может быть, уже украл её, почему до сих пор их нет? Вторая свадьба и опять с позором, бедная мать! – и с жалостью поглядывали на будущую тёщу, которая бегала по залу, хваталась за сердце и шептала про себя:

– Какой позор! Любимую дочь отдать замуж за такого скупердяя. Ладно, от приданого «тогыз – тогыз»[5] я сама отказалась, но зал можно было снять поприличнее. Опять позор на мою голову! За меня и то муж привёз девять пальто, девять шапок, девять отрезов, всё, как должно быть по закону.

Когда достала валидол из сумки, на улице загудели машины. Из длинного серебристого лимузина виднелась рука, которая держала за поводья верблюда, нагруженного разноцветными тюками. На минуту отпустив поводья, Вальтер вышел из машины, открыл дверцу и принял на руки невесту, прижал к себе и донёс её до свадебного зала. Он бережно опустил невесту на пол, подошёл к матери невесты и поцеловал ей руку: