Цветы и сталь

Солдаты уже вытащили трупы из ближайших четырех домов и сложили их на дорогу. Мухи радостно облепили засохшую кровь на телах. Гленард увидел, как Лотлайрэ, посмотрев на лежащие в пыли окровавленные тела, стремительно бледнеет. Потом она повернулась в сторону, увидела повешенного на заборе мальчика и буквально позеленела. Она резко вырвала свою руку у Гленарда, согнулась, но нашла в себе силы убежать за избу, прежде чем расстаться с недавним завтраком.

Она вернулась минут через пять. С растрепанными волосами, помятой и грязной на коленях коттой и мертвенной бледностью на лице. На щеках были следы слез. Ее медальон выскочил из-под одежды и висел у нее на груди. Гленард с нескрываемым удивлением отметил, что это не пентакль, не трикветр, не обычный для девушки полумесяц и даже не редкий охранный знак из двух наложенных друг на друга кругов, символизирующий единство Бога и Богини. На груди у Лотлайрэ висела золотая, ажурная, искусно сделанная девятиконечная звезда. Символ старого пантеона альвийских богов, который обычно носили альвы-мятежники, не принимавшие, в отличие от лояльных Империи альвов, людской веры в Двух Богов.

— Как вы себя чувствуете, госпожа? — учтиво поинтересовался Гленард, стараясь, чтобы его голос звучал максимально вежливо. — Увидели ли вы всё, что хотели?

— Гленард, не ехидничайте, — с явным трудом, поморщившись, проговорила Лотлайрэ, — просто проводите меня, пожалуйста, в замок.

— Езжай, Гленард, — согласился Славий. — Ты сделал всё, дальше уже наша забота. Но, похоже, это дело нам вместе вести. Такое нападение наверняка заинтересует Тайную Стражу в Рогтайхе. Не уверен, что это дело государственной важности, но явно что-то здесь нечисто.

— Хорошо, Славий, — кивнул Гленард. — Я пока оставлю здесь Костиса и Боварда, вдруг я что-то проглядел.

— Хорошо. Не переживай, всё, что найдем, я тебе расскажу и покажу.

— Пойдемте, госпожа Лотлайрэ, — Гленард взял Лотлайрэ за руку. — Я провожу вас к вашему экипажу и поеду за вами в замок.

— Спасибо, Гленард. Простите меня.

Глава X

Гленард откусил от большого куска сыра, положил его обратно на тарелку. Отпил пива из старой глиняной кружки и снова взялся за перо. Мысль в голову не шла. Рапорт о событиях в Лиагайле уже давно стоило написать и отправить в Ламрах в главное отделение Тайной Стражи герцогства полковнику Герварху. Однако Гленард никак не мог закончить этот злополучный рапорт, поэтому пока отделался коротким сообщением о том, что кто-то неизвестный напал на деревню.

Формально, конечно, он имел право и не писать этот рапорт сейчас, так как дело еще не было закрыто. Спустя неделю после злополучного утра они со Славием не продвинулись в расследовании ни на шаг. Конечно, солдаты Славия прочесывали леса, но их было мало, Славий мог выделить только человек двадцать. И Костис с Бовардом тоже ездили по всем окрестным деревням и спрашивали, спрашивали, спрашивали. Но вопросов и вздохов было много, а нужных им ответов не было совсем. Никто ничего не знал, и никто ничего не видел.

Поэтому, что именно писать в рапорте, Гленард придумать не мог. Факты мешались с подозрениями и предположениями. Мысли путались, буквы коряво наседали друг на друга. Вот Славий молодец, он такие рапорты писать умел, что зачитаешься. А Гленард любил факты и выводы. Но выводов из имеющихся фактов как раз и не хватало, а новые факты за эту неделю не появились.

За дверью дома, а точнее, сарая Тайной Стражи послышались быстрые шаги, и дверь резко отворилась. На пороге стоял высокий худой юноша в охотничьей шапочке с потрепанным фазаньим пером, в запыленной короткой куртке из дешевого серого сукна и в кожаных кавалерийских штанах, явно видавших лучшие времена. То ли студент, то ли младший купеческий сын, по виду было не понятно. Юноша явно только слез с седла и еще не успел отряхнуть дорожную пыль с сапог и куртки.

— Пламя и кровь! — с порога сообщил юноша.

— Эээ… Мы не шьем? — немного покопавшись в памяти, припомнил отзыв Гленард.

— Лейтенант Гленард?

— Так точно, он самый.

— У меня для вас письмо, — юноша подошел к столу, покопался в сумке, висевшей у него на боку, и протянул Гленарду через стол запечатанный сургучом свиток пергамента.

— От кого? — спросил Гленард, рассматривая печать без каких-либо гербов, рисунков и надписей на ней.

— Там всё сказано.

— Ответ нужен?

— На ваше усмотрение.

— Ну ладно, — вздохнул Гленард, ломая печать и разворачивая пергамент. — Садитесь, вон, на табурет, обождите минутку.

Письмо было написано ровным, но без вычурности почерком с сильным уклоном вправо.

«Дорогой Жерар!

Пишет тебе твой любимый папашка. Давно не получал вестей от тебя. Как ты там?