Цветы и воды

На относительно крупных трассах мне приходилось придерживаться правил, но на менее оживлённых дорогах я ехал, игнорируя светофоры и дорожные знаки. В конце-концов, спасённого Олега всегда можно будет использовать для возвращения конфискованных прав.

Правда, сначала его надо было спасти.

Ночь выдалась холодной. Мне было бы куда теплее, если б в стычке с баньши моя куртка не превратилась в лохмотья. Вдобавок я промок и вымотался на чёртовом болоте, меня качало от усталости и голода. Последним, что переварилось в моём желудке, было обезболивающее зелье, а в нём, определённо, не хватало тысячи-другой калорий. В течение ближайших часов оно будет блокировать большую часть боли, давая огромное преимущество, если дело дойдёт до драки. На самый крайний случай в рюкзаке (или в том, что от него осталось) перекатывались ещё два бутылёчка. Однако у этого зелья были и существенные минусы: не рассчитав дозу, можно в считанные минуты угробить всю нервную систему, в лучшем случае превратившись в пускающее слюни растение. Даже небольшая передозировка приведёт к блокированию определённых отделов мозга и полной потере чувствительности. А отсутствие боли создаст, в свою очередь, ощущение ложной неуязвимости. В итоге можно запросто пропустить смертельное ранение.

Только Кария может правильно дозировать приготовленные ею зелья. Упускать такой ценный кадр просто недопустимо. Так я себя уверял.

Приехав на место, я вышел из машины, побродил немного вдоль кое-как освещённой дороги и, найдя подходящую дыру в высоком бетонном заборе, пролез в неё. Разбитые окна заброшенных цехов и заросшие травой рельсы издалека-то выглядели неприветливо, а вблизи и вовсе навевали тоску. Вдалеке виднелось что-то вроде сторожки, в ней даже горел свет, но в округе не было ни души. Если тут и подразумевалась охрана, хотя бы сторож, то Окада уже наверняка об этом позаботился.

– Ви-иктор Те-есла, – пропел аякаши, выйдя из тени и остановившись метрах в десяти от меня. Он покачал моим мечом и воткнул его в землю. – Ты… всё сорвал. Я ждал, как ждут дорогого подарка на праздник. А ты вырвал у меня подарок и сказал, что праздника не будет. Это приводит в… ярость! – последнее слово он выкрикнул так, что вокруг него взметнулась пыль. Рваное эхо прокатилось по вымершим залам цехов. – До сих пор нам не удавалось договориться. Может, не хватало посредника?

Откуда-то сверху спустилась стальная цепь, на которой безвольно болталась Кария. Всё её тело покрывали тёмные пятна синяков. Звенья с силой врезались ей в кожу, и это, полагаю, было больно, но дриада не подавала признаков жизни.

– Ты же её не убил ненароком? – поинтересовался я. Окада потряс цепью, пытаясь привести Карию в чувство. Она не шевелилась.

– Кто знает? – задумчиво пробормотал он. – Вроде была жива. Мне пришлось… как это слово?… «вырубить» её. Тесла, как ты терпишь эту дрянь? Она пообещала, что вырвет мне сердце.

Я хмыкнул.

– Ну, это вряд ли.

– Понимаю, было бы гуманнее связать её и оставить где-нибудь. Но тогда маленькая дриада может найти контакт с деревом. А я не хочу испытать на себе гнев богини.

– Да. Сам так делаю, когда достаёт.

– Вот видишь? Мы не такие уж и разные! – Окада расплылся от самодовольства. – Жаль, что у нас раньше не получалось так поболтать.

– Переживу, – фыркнул я.

Аякаши посмотрел на меня, наклонив голову, усмехнулся, и вдруг совершенно серьёзно спросил:

– Ты когда-нибудь любил? Чувствовал эту… – он набрал побольше воздуха перед следующим словом, – …отвратительную боль? – Окада встряхнул цепь с Карией. – Как она тебе? Хочешь её? Я бы хотел.

– Зря, – я засунул руки в карманы и расправил затёкшие плечи. – Доподлинно известно, что кожа гамадриад выделяет с потом адову смесь афродизиаков, отключающих мужчинам мозги. Поэтому высшие дриады всегда кажутся эталоном красоты. Стыдно не знать этого. Вся эта любовь, по сути, – не более чем набор электрических импульсов в мозгу.

– Неубедительно! – он хлопнул в ладоши, и цепь поднялась, унося Карию за собой. – Но ты хоть можешь представить себе, что это такое: любить женщину, с которой не можешь быть рядом?

– Извини, у меня проблемы с сочувствием.

Аякаши взревел, в ярости сжав кулаки.

– Да что ты о себе возомнил, смертный?! Какая тебе разница? Ладно, не одно тело, так другое – мне всё равно! Почему бы тебе не сделать, как я велю? Это просто!

– Потому что ты с самого начала приказал меня заколоть, – ответил я.

– Подумаешь! Чуть более радикальные методы, и смертные уже поднимают панику. Противно! Сколько лет живу, а всё одно и то же. Ах, Тесла! Ты же понимаешь, насколько люди тупы? Они должны быть счастливы, что такие, как мы, используют их в своих целях. Мы даём им шанс стать чем-то большим, сыграть роль более великую, чем они могли бы. Тебе ведь знакомо это упоение, когда кто-то делает именно то, что тебе нужно. Посмотри на моих слуг – я позволил им сделать хоть что-то в их никчёмной жизни!

– Зато они стали злыми духами.

– Эти смертные были слабы, я дал им силу!

– А о свободной воле речи не шло.

Окада фыркнул.