Цветы к сентябрю

— В общем, что случилось, то случилось. Я попытался сделать выбор между двумя женщинами, у меня не получилось. Да и как такое возможно, когда женщина на самом деле была одна? Потом Она пропала. Просто исчезла — и всё. Я начал переживать. Она добилась того, чего хотела — заставила полюбить Её новым, ещё неиспорченным чувством. Видимо, решила поиздеваться. Бросила меня одного, я чуть не сошёл с ума. Перестал выходить из Дома, принимать пищу, целыми днями напролёт только и делал, что ждал Её. Вы не представляете, Милли, насколько это ужасно — находиться в тёмном холодном Доме, постоянно сидеть у окна и ждать, ждать, ждать… Я до сих пор удивляюсь, как выдержал тогда мой рассудок… Периодически Она подкидывала мне всевозможные страшные игрушки — чёрную кошку, таких же котят… Она все правильно рассчитала. Зная о том, что у меня богатое воображение, Она полагала, что они покажутся мне живыми. Так и получилось…

И вот, восьмого сентября, в канун Её дня рождения, я понял, что умираю. Силы окончательно покинули меня, я кое-как дописал дневник, в котором признавался Ей в любви и просил прощения. И тут я услышал звук подъезжающего автомобиля. Насилу добравшись до окна, я увидел, как Дженни выходит из него с большим букетом цветов. Моё сердце чуть не лопнуло от радости — я так долго ждал Её! Я уже хотел броситься Ей навстречу, но в голову пришла глупая мысль — а что, если и в самом деле прикинуться умершим? Возможно, Она хотела именно этого?

Пусть меня ещё раз пожалеют…

Так я и сделал. Сел за стол, положил голову на руки и притворился мёртвым. Сердце колотилось в груди так, что я еле сдерживался. Но, как выяснилось, правильно сделал. То, что я услышал, перевернуло мир в моих глазах.

— Что же вы такое услышали? — Милли осторожно перевела дыхание.

— Я услышал то, чего боялся услышать больше всего на свете. Дженни жила со мной ради денег. Не было никакой любви, я до сих пор не понимаю, зачем Она пыталась отравиться? Зная, что у меня слабое сердце, Она специально это придумала, чтобы довести меня до сумасшествия или сердечного приступа.

— Ужас, какой! — прошептала Милли.

— Весь ужас впереди, — Николас невесело усмехнулся. — Когда Дженни закончила, так сказать, свою прощальную речь, Она подожгла дом. Видимо, решила, что я действительно умер. Или, чтобы я умер наверняка. Не знаю. Скорее всего, второе.

— И как вы спаслись? — глаза Милли напоминали два огромных земляных ореха.

— Выпрыгнул в окно. Чтобы не выдать себя, мне пришлось подождать, пока Она уедет, к этому моменту пламя уже охватило прихожую. Да что там говорить, пылал весь дом! Такое впечатление, что он только и ждал этого пожара! Кое-как я пробился к окну и разбил стекло. Правда, выпрыгнул не совсем удачно…

— Теперь я понимаю, откуда этот ужасный шрам, — перекрестившись, прошептала Милли. Николас снова усмехнулся и потрогал рубец.

— Я запомнил тот прыжок на всю оставшуюся жизнь. Сначала разрезал щеку, а когда очутился на земле, мне прямо на лицо упал обломок горящей рамы. Хм-м, неотложная дезинфекция, огонь сразу прижёг порез, заражения не будет… С другой стороны, поэтому шрам такого жуткого вида…

— Да… — задумчиво произнесла домработница, — никак не могу свыкнуться с мыслью, что миссис Дженни смогла так поступить. Если действительно была любовь…

— Вот такая и была любовь, — Николас развёл руками.

— Я, наверное, своими расспросами причиняю вам боль? — сердечно осведомилась Милли.

— Нет, — Николас вздохнул. — Боль уже ушла. Я просто заставил её это сделать. Последние два года я много работал над собой.

— Послушайте, мистер Николас, — Милли подалась вперёд, оглянулась и перешла на шёпот. — А вдруг это была и не Дженни вовсе?

— А кто? — фыркнул он. — Вы хотите сказать, что призрак существовал уже тогда?

— Нет, я не хотела этого сказать, не поймите меня превратно. Вдруг это был кто-то, очень похожий на Дженни?

— Двойник?

— Нет, двойнику пришлось бы намного сложнее. Этот человек должен был знать ваш жизненный уклад, мельчайшие подробности. Может быть, какая-то близкая родственница, сестра, например?

— У Неё никого не было, — Николас посмотрел на окурок, который уже потух и бросил его в камин. — Она говорила, что Её родители давно умерли, а в семье Она была единственным ребёнком. Это — правда. На протяжении двенадцати лет никто из Её родных так и не объявился.

— Значит, вы всё-таки считаете, что все это устроила Она?

— Ну, а кто же ещё? Моя маленькая, любимая Дженни решила слегка позабавиться. Одного не могу понять — чего Ей не хватало? Неужели нельзя было просто подать на развод?

— Мне кажется, вы бы его Ей не дали.

— Хм, возможно…

— Чужая душа — потёмки, — философски заметила Милли.

— Наверное, вы правы, — задумчиво повторил Николас уже в четвёртый раз за это утро.

И тут вновь пронзительно зазвонил телефон.

19 августа. Чуть позже

— Кто его включил? — простонал Николас.

— Я… — Милли удивлённо захлопала глазами. — Но что в этом такого? Смотрю, розетка выдернута, валяется на полу. Думала, вы случайно ногой зацепили…

Телефон продолжал надрываться.