Цветы корицы, аромат сливы

— …Потом бабушка понюхала в том месте носом, лапами раскопала и все вырыла. И опять превратилась в благообразную такую юную девушку и засеменила на почту. В одну из коробок она засунула листок со стихами:

Бывает, что золото лис
Не превращается всё же
В сухие листья и мусор.

— Я правильно понял, что теперь план по ограблению музея развернется во всю ширь? — беспечно спросил Ди.

— Ди, ругай меня, если хочешь, считай, что это нехорошо, но не выкрасть театр невозможно. Пойду и в тюрьму, если нужно, но если не попытаюсь, себя же буду всю жизнь укорять.

— Я не видел в твоем поведении ни грамма корысти ни разу, — рассмеялся Ди. — Теперь, когда твой почтенный дедушка объявился, ситуация стала столь ясной, что я иду вместе с вами воровать театр.

— Самая большая моя беда не в этом, — сказал Сюэли. — Когда я вернулся, Цзинцзин кинулась ко мне, сияет. И как же мы любим друг друга, и как все бесподобно в ней… А я не могу и руки ей подать, отшатнулся, стою одиноко, как белый журавль на одной ноге стоит у сухих тополей. Не очень-то все это правильно, а, Ди? Вот и сейчас вновь. Цзинцзин знает лишь, что я вернулся из поиска, но что я нашел дедушку, знаешь только ты. Ей нельзя этого сказать. Количество лет уже не сойдется.

— Что ж делать, сам знаешь — нельзя этот трогать баланс. Ты же лис, из человека всю жизнь выпьешь — по капле, не сразу, не заметно глазу…

Цзинцзин приснились лисы. Они ходили по столу и так изысканно ели из тарелок, из ваз… Это был замок с коридорами, и в главной зале был накрыт такой стол, огромный, с белой скатертью и подсвечниками. По столу, между хрустальных бокалов, бродили лисы, рыжие с черными лапами. Кажется, там еще лежали трупы на полу, нельзя было разглядеть, но это была мелочь по сравнению с лисоньками на столе! Она проснулась с блаженной улыбкой.

Сюэли пытался посоветоваться с Ли Сяо-яо по поводу своей любви.

— Дедушка, коль скоро я ступил на трудный такой путь, не правильно ли будет мне дойти по нему и до той калитки, которой он завершается в конце, — до отказа от долгой своей лисьей жизни? Калитка та, правда, давно уже не открывалась, но если ее толкнуть, откроется со скрипом, я полагаю.

— Вот уж подлинно, любовь — такое прекрасное чувство! Ты же знаешь, как я познакомился с твоей бабушкой… Нет? Мы случайно в темноте одновременно засунули морды в один чан со сметаной и застряли там. Пока думали, что делать, успели влюбиться друг в друга. И дружно расколотили чан о скалу, и даже обидно стало, что так быстро освободились. Подъели сметану, вылизали черепки, и уже пора было расставаться. Ну, на другое утро я, в зеленой шелковой одежде, с шестью конями в упряжке отправился к дому ее почтенных родителей…

— Я откажусь от бессмертия ради Цзинцзин, — сказал Сюэли.

— Это прекрасно. Ну, и я, пожалуй, тогда откажусь от бессмертия, за компанию, — сказал Ди.

Сюэли посмотрел на него с удивлением: он не думал, что Ди тоже бессмертен. Для него было совершенно очевидным, что Ди не лиса. Остальное скрывалось в тумане.

— А если мы оба откажемся одновременно, это не нарушит как-нибудь мирового баланса? — осторожно спросил Сюэли.

— Да нет, ерунда, — заверил Ди.

Они сели друг напротив друга на пол, положили руки на колени и начали медитировать.

— Может быть, дверь запереть? — спросил Сюэли.

— Какая ерунда! — сказал Ди.

— Ты думаешь, на прием к Небесному Императору сейчас очередь?

— Поменьше, чем в ГЗ на перерегистрацию, — сказал Ди.

Стало тихо, только проехала «скорая» где-то по проспекту и были слышны из-за стены позывные какой-то московской радиостанции. И через две минуты Ди уже подал руку Сюэли перед раскачивающимся веревочным мостом над пропастью с демонами.

— Благодарю вас, мы не тени умерших, не надо клеить на нас ярлыки, — Ди отвел руку чиновника загробного царства, который хотел прилепить им на грудь полоски бумаги с какими-то надписями.

Сюэли просто не представлял себе, как бы он разобрался тут без Ди. Огненные демоны гнусно дышали в лицо. Они шли часа два до дороги, откуда виден был дворец Небесного императора, и еще часа четыре по ней. Всюду суетились чиновники, направляя поток народа. Какая-то женщина спросила их: «Я решила умереть вместо своего мужа, вот, пришла — куда мне обратиться?». «Он мертв или еще болеет?» — спросил Ди. «Четыре часа как умер». «Тогда вон к тем чиновникам в высоких шапках обратитесь, у них Книги Живых и Мертвых, они исправят его запись и вычеркнут вас. Санкция князя Бао Гуаня вам не нужна, но нужна подпись начальника канцелярии Девятых Небес, насколько я знаю. И говорите всем, что он не четыре часа как умер, а четыре дня — тогда они поторопятся его вернуть, боясь, чтобы тело не разложилось», — сказал Ди. И, прервав ее робкие благодарности со словами: «У меня тут очень похожий случай», — Ди протащил Сюэли дальше. Сюэли подумал, что просто удивительно, как он раньше не мог догадаться, кто Ди по специальности: конечно же, он был юристом. Впрочем, во дворце у него эта уверенность пропала.