Цветы на асфальте

Еще два раза молчаливый сопровождающий показал свой печатный мандат, который открывал перед ними явно запретные двери. И снова они меряли длинные коридоры, сворачивая то влево, то вправо, и Сушко дивился, как можно в таком небольшом помещении (так ему казалось со двора) понастроить столько кабинетов и запутать подходы к ним.

Перед дверью, обитой дерматином, солдатик скрипнул кирзовыми сапогами, с явным почтением произнес: «Начколонии», — и скрылся в кабинете. Стены и дверь не пропускали звуки, и Сушко опять сердито зачмокал губами. Ревизор он, что ли, таить от него свои дела. И так, дорогуши, Креста проворонили, поднесли подарочек их городу — вся милиция в запарке, покой потеряла. Но в его положении лучше вести себя тихо и уважительно, с улыбочкой на губах. А то упрется этот, который «просют», и поедешь восвояси, без нужных данных, добавишь работенки ребятам. Поневоле в товарищи набиваться будешь, чтоб в архивный отдел попасть, по-хозяйски посмотреть картотеки.

Приоткрылась дверь.

— Заходите.

Солдатику явно за что-то попало, на загоревшем лице отчетливо проступали пятна. Сушко нетерпеливо переступил невысокий, в толщину плахи, порожек и остановился.

В небольшом кабинете все сверкало полировкой. «Уютненько живут, наверное, свой мебельный цех?» По крайней мере, это не инвентарной пометки желтые столы, что стоят у них в райотделе.

Под большим портретом Дзержинского, написанным чьей-то опытной рукой, сидел сухощавый майор с морщинистым лицом, явно источенным временем или многолетней северной службой. Он поднялся и протянул вперед, словно предлагал взять, узкую подростковую ладонь.

— Копылов. Николай Иванович.

И Сушко удивился, как жестка и сильна эта ладонь. Видно, таилась в его жилистой фигуре большая, нужная ему в тяжелой работе сила, и это как-то сразу успокоило Сушко. Настроение у него поднялось, и он поверил, что его столь спешное дело решится благополучно. Не может не решиться.

— Садитесь, лейтенант, и, если можно, коротко расскажите о причине своей командировки. В предписании не все сказано. Через сорок минут надо снимать людей с работы, и мне необходимо быть там.

Сушко сел не на стул, стоящий по другую сторону стола, напротив майора, а в кресло, сбоку, и поролоновая подушка податливо приняла его тело.

— Не знаю, товарищ майор, сумеем ли мы в короткой беседе (он сделал ударение на последних словах) разрешить тот вопрос, из-за которого я сюда прилетел с Урала. В июле этого года из вашей колонии бежал Алексей Николаевич Савин, по кличке «Крест».

Сушко заметил, как судорожно потянуло лицо майора, будто у него схватило болью зуб. Но это длилось недолго. Через несколько секунд он сидел все так же молча и невозмутимо.

— В нашем городе Крест с группой сообщников совершил нападение на государственное учреждение, похитил большую сумму денег. При этом погиб сотрудник милиции. Крест скрылся с пистолетом погибшего. Один из его сообщников покончил жизнь самоубийством, второй арестован, но подробностей сообщить не может. А вот третий в нашем городе неизвестен. Думаем, что он из залетных, подхода к нему пока нет. Но то, что это надежная преступная связь Креста, сомневаться не приходится. Нам нужна ваша помощь, Николай Иванович.

— Вы хотите знать связи Креста по зоне?

— Да, наше руководство убедительно просит вас об этом.

— Это наша святая обязанность. Общую задачу решаем. Да, побег — это наш позор. Шуму наделал много. Единственный случай за последние восемь лет. Попытки, конечно, случаются, но их конец закономерен: возвращение в зону. А этот, действительно, как в воду канул.

Майор поднялся, и Сушко увидел, как он высок, подтянут и опрятен. В общем, лейтенанту он «пришелся», разговор сразу пошел конкретный, без всяких «вокруг да около», и Сушко понял, что местным оперативникам сбежавший Крест тоже не давал покоя.