Цветы на чердаке

Я бросилась в ванную, чтобы заглянуть в зеркало на дверце шкафчика с лекарствами, но и оно было разбито вдребезги. Я побежала назад, чтобы посмотреть, что случилось с третьим, спрятанным под крышкой второго трюмо, которое Крис использовал как письменный стол. Увы, и этого зеркала мы лишились. Нам оставалось только смотреться в осколки и видеть в них уродливые, непропорциональные фигуры, совсем не похожие на людей. Наверное, таким видят мир мухи, стрекозы и другие насекомые с фасеточным зрением. Я отвернулась от трюмо и, поставив корзинку с едой в самый холодный угол, решила прилечь. Я не пыталась понять, почему одно зеркало исчезло, а остальные оказались разбитыми, вернее, я прекрасно знала причину. Гордость была греховной. А мы с Крисом в ее глазах были худшими из грешников. Близнецы страдали за наши грехи. Непонятно было только, почему она принесла нам еду.

Прошло несколько дней. Корзина с едой снова появлялась каждое утро. Бабушка совсем перестала смотреть в нашу сторону. Она старательно отводила глаза и, только войдя, быстро пятилась назад и закрывала за собой дверь. На моей голове был розовый тюрбан из полотенца, завязанный с таким расчетом, чтобы была видна стриженная часть моей головы, но если она и замечала это, то намеренно не делала никаких комментариев. Мы равнодушно смотрели на ее приходы и уходы и даже не пытались спрашивать ничего о маме. Те, кого наказывают с такой легкостью, хорошо усваивают урок и никогда не пытаются заговорить первыми.

Мы с Крисом подолгу смотрели в ее сторону, пытаясь наполнить наши взгляды ненавистью и злобой, но наши глаза никогда не встречались.

Лежа на кровати подле Кэрри, я подолгу задумывалась о происшедшем и в конце концов поняла, что из-за меня все обернулось гораздо хуже, чем могло быть. Крис, в прошлом неунывающий оптимист, превращался в подобие меня, только еще более мрачное подобие. Я хотела, чтобы он стал таким, как раньше — всегда улыбающимся, способным представить худшее положение в лучшем свете.

Он сидел у трюмо, раскрыв перед собой учебник по медицине и втянув плечи. Он не читал и не делал пометок. Просто сидел.

— Крис, — сказала я, приподнимаясь с кровати, чтобы расчесать волосы.

— Как ты думаешь, какой процент девочек моего возраста ложатся спать с вымытыми до блеска волосами и просыпаются похожими на облитое смолой пугало?

Посмотрев вокруг, он взглянул на меня, удивленный тем, что я вспомнила этот ужасный день.

— Ну, — произнес он, растягивая слова, — по моему мнению, ты могла быть одной-единственной… неповторимой.

— О, я даже не знаю. Ты помнишь тот день, когда они клали асфальт на нашей улице? Мэри Лу Бейкер и я перевернули тогда громадную кадку с этим материалом, и мы сделали из смолы маленьких человечков и положили их в черные кровати, а потом пришел человек из дорожно-ремонтной бригады и наорал на нас.

— Да-а, — сказал он, — я помню, как ты пришла домой грязная до омерзения, а во рту у тебя был кусок смолы для того, чтобы сделать зубы белее. Черт возьми, Кэти, все, чего ты добилась, так это ты умудрилась вытащить пломбу из зуба.

— Единственное преимущество этой комнаты в том, что нам не нужно дважды посещать зубного. — Он бросил на меня веселый взгляд. — А также замечательно то, что у нас так много времени! Мы завершим наш турнир в «Монополию». А чемпион постирает нижнее белье каждого.

В этом был весь он. Он ненавидел стирку, стоя на коленях на твердом кафельном полу, согнувшись над лоханью.

Мы разложили игру, сосчитали деньги и оглянулись, ища близнецов. Они исчезли! Куда, кроме чердака, можно еще пойти? Ванная была пуста, а на чердак они бы никогда не пошли без нас. Наконец, мы услышали странные чирикающие звуки из-за телевизора.

Они были там: сидя позади телевизора, они ждали, согнувшись, появления крошечных людей изнутри.

— Мы думали, что, может быть, мама находится там, — объяснила Кэрри.

— Я лучше пойду наверх и попрыгаю там, — сказала я, поднимаясь с кровати и направляясь к шкафу.

— Кэти! А как же наш турнир в игру «Монополия»? Вполоборота я произнесла.

— Ты опять будешь только выигрывать. Забудь о турнире.

— Трусиха! — поддразнил он, как и всегда. — Давай поиграем.

Долгим, тяжелым взглядом он посмотрел на близнецов, которые всегда исполняли роль наших банкиров.

— В этот раз играем без обмана, — предупредил он строго, — если я поймаю одного из вас дающим Кэти деньги, когда вы думаете, что я не смотрю — я съем сам все четыре пончика.

Он бы этого никогда не сделал! Пончики были лучшей частью нашей еды и приберегались на вечерний десерт Я легла на пол, скрестив ноги, и мой мозг погрузился в хитроумные способы покупки первым лучшей собственности, железных дорог, предприятий коммунальных услуг и отелей. Я покажу ему, что кое-кто это умеет делать лучше его.

Мы играли часами, останавливаясь только для еды. Когда близнецам наскучила роль наших банкиров, мы сами отсчитывали деньги, тщательно следя друг за другом.

А Крис, сидя в тюрьме, упустил возможность получить 200 долларов, ему пришлось платить налог на наследство и в общественный фонд… и все-таки он выиграл!