Цветы на могиле

— Поехали, посмотрим, что за птица.

Мы спустились вниз. Уилл Бэрк говорил с кем-то по телефону. Положив трубку, он двинулся нам навстречу. Теперь Уилл был собран, деловит и не чувствовал ни малейшей растерянности. Типичный молодой председатель совета директоров. Таким он и останется, пока студент в его душе не проснется вновь и не пошлет председателя куда подальше. И тогда Уилл опять устроит себе веселый отпуск на два-три дня, забыв о своих многочисленных заботах, чопорности и важном виде.

Я представил его Рейнолдсу и ушел, дав им возможность поговорить. Мне не хотелось заглядывать в гостиную, где отирались доброхоты, поэтому я покинул дом через заднюю дверь.

Солнце уже припекало, небо было синим и чистым. Вокруг благоухала умытая дождем зелень. Я заставил себя не думать о том, как обрадовалась бы такому славному деньку Морин.

Я на минутку остановился возле угла, чтобы понаблюдать за Пенни и Вики. Последняя сидела на краю песочницы, прикрыв колени узорчатым подолом юбки. Слегка подавшись вперед, она увлеченно возводила какое-то песчаное сооружение. Пенни сидела на корточках и следила за ходом строительства.

Я шагнул вперед, и моя тень упала на песочницу. Вики поднялась. Утренний ветерок играл её волосами. Сообщив Пенни, что мы скоро вернемся, я отвел Вики в сторону.

— Спасибо, — сказал я. — Благодаря вам её утро превратилось в настоящий праздник.

— Мое тоже. Пенни просто замечательная. Надеюсь, я все сделала правильно. Мы говорили о её матери. Думаю, мне удалось внушить ей, что мамы несколько дней не будет дома. Когда она начнет скучать чуть меньше, можно будет мало-помалу открыть ей правду.

— Я обязан вам даже больше, чем думал поначалу, мисс Клейтон.

— Пустяки. Я люблю детей. Ведь я учительница.

— Я этого не знал.

— Разумеется, коль скоро Морин никогда не упоминала обо мне.

— Я уезжаю вместе с сыщиками, — сообщил я ей. — Но прежде освобожу вас от забот о Пенни. У нас есть приходящая нянька.

— А стоит ли? Я совершенно свободна. Впрочем, извините, забыла. Я ведь чужой человек. Возможно, вы не хотите, чтобы я осталась с Пенни.

Я принял решение без малейших колебаний. Посмотрев на дочь, я строго сказал:

— Пенни, слушайся мисс Клейтон.

— Хорошо, папочка.

Рэнди Прайс обретался в Тенистой Дубраве, недалеко от Мид-Парк. Но здесь была самая что ни на есть настоящая деревня. История Тенистой Дубравы началась во время строительного бума между двумя войнами и тогда же закончилась: местный подрядчик обанкротился, успев лишь вымостить улицы и возвести несколько дешевых лачуг. Потом город начал стремительно расти, но в другом направлении, а в Тенистой Дубраве асфальт пошел трещинами и долговязые заплесневелые фонарные столбы с разбитыми плафонами торчали, будто скелеты сказочных часовых, которым ровным счетом нечего охранять.

Мы миновали два-три деревянных домика, которые, похоже, никто никогда не ремонтировал и не подкрашивал. Во дворах стояли ржавые колымаги, а на задах одного из домов паслась корова.

Обитель Прайса выгодно отличалась от других местных хибар. Впрочем, не так уж и разительно. Позади его дома не было любопытных коров, а возле боковой стены стоял более-менее приличный автомобиль, вот и вся разница.

День был знойным, а неумолчное жужжание всевозможных насекомых делало его ещё и каким-то вялым. Мы с Рейнолдсом лениво поднялись на парадное крыльцо, и лейтенант постучался в дверь.

Довольно долго нам никто не открывал, и лишь когда Рейнолдс постучался снова, из недр дома донесся тягучий сонный голос, которому наверняка предшествовал зевок:

— Иду, иду, подождите, я сейчас.

Наконец Прайс добрел до двери и воззрился на нас сквозь забранную сеткой раму. Он был молод, смугл и очень хорош собой. Кабы не бородка и аккуратно подстриженные усики, я сказал бы, что передо мной отрок.

— Привет, — молвил он и улыбнулся, сверкнув крупными ровными белыми зубами. — Извините, но сегодня мне не до покупок.

Рейнолдс покосился на меня.

— Стивен Гриффин, — представился я. — А вы, надо полагать, Рэнди Прайс?

Он просиял.

— Ну и ну! Вы — супруг Морин? Черт возьми! Что же вы не предупредили о приезде? Я бы хоть прибрался малость!

Он распахнул сетчатую дверь, и мы вошли в дом. Убранство тесной гостиной исчерпывалось парой кресел, письменным столом, тахтой и соломенной циновкой. На всех горизонтальных поверхностях, за исключением тахты и стула перед столом, высились угрожающе кренящиеся башни из дряхлых книг и журналов. Не мудрствуя лукаво, Прайс сбросил часть своей библиотеки с кресел на пол и затолкал в угол. Пока он занимался этим делом, я сумел мало-мальски разглядеть его. Прайс был хрупок и изящен, с костлявыми локтями и плечами, но бицепсы его бугрились и, судя по виду, обладали немалой силой.

Покончив с наведением порядка, Прайс вытер ладони о штаны и протянул мне руку.

— Очень рад видеть вас, Стив. Морин обещала познакомить нас, когда вы вернетесь из командировки. Жаль, что она не смогла приехать с вами. Что, так много дел?

Я изучал его физиономию и слушал этот полудетский монолог, пытаясь понять, что за существо стоит передо мной.