Цветы на свалке

Улыбки, беглые пожатья,
Под утро встречи у пруда
И треск барежевого платья
И быстрый шепот «навсегда».
Но вот – пересказать смогу ли? –
Мой отпуск кончился в июле,
Ее отец, упрям и крут,
Повез обратно в институт.
Сентиментального романа
На том и кончилась игра,
Его забыть бы мне пора,
Но что ж поделать… так… не рана,
А просто глупая печаль:
Мне свежей молодости жаль.

7

Немного гибкого уменья,
Немного вдумчивых минут,
И я – обычный данник лени –
Закончил свой недолгий труд.
Моя окончена дорога,
Я у последнего порога,
Все это было, но давно
Годов потоком сметено.
А все же вечером в апреле
Я вспоминаю до сих пор
В густом малиннике забор,
В кустах разливистые трели,
Зарею осиянный час
И – что греха таить? – и Вас…

Публикации в альманахах, сборниках и журналах

Клуб самоубийц *

(Отрывок из повести «Гимназичество»)

Глава VI

Несколько юношей, непринужденно развалясь в мягких креслах и качалках, расставленных в зеленой гостиной, курили, изредка перебрасываясь короткими фразами. Большинство в гимназической и студенческой форме, двое в смокингах. Хорошенький зеленый попугай, покачиваясь на трапеции, подвешенной к потолку высокой клетки, насвистывал французскую шансонетку. Дымок крепких египетских папирос принимал причудливые очертания и застывал в воздухе. Белый медведь, подбитый ярко-красным сукном, тупо глядел на собравшихся вставными желтыми глазами.

– Ну, что же, начнем? – предложил румяный блондин в смокинге и запел, потягиваясь, арию из «Пиковой дамы»:

– Однажды, в Версале, au jeu de la reine…

– Не нужно, Юрка! – остановил его бритый сероглазый путеец. – Начать бы можно, да мы ждем одного субъекта, гимназиста…

– Сегодня чрезвычайное собрание?

– Да, милый Юрочка, сегодня собрание чрезвычайное, с вынутием жребия. Один из здесь присутствующих, не позже, чем через двадцать пять часов, отправится ad patres.

Гимназист в мундире перестал дразнить попугая и обернулся:

– Прошлый раз ушел Борис?

– Совершенно верно, Коленька. Прошлый раз ушел Борис, господин гимназист С.-Петербургской XX гимназии. В газетах по этому поводу была поднята нелепейшая шумиха.

– Ну, господа, мы скоро начинаем? Я уже два часа здесь! – заволновался Коленька.

– Мой дорогой, я не понимаю, почему вы плохо чувствуете себя. Возьмите танагру, садитесь в качалки и помечтайте или перелистайте этот томик. Это восхитительные «Les trofees» Эредиа в редком, хотя чересчур громоздком, академическом издании.

– Однажды, в Версале, au jeu de la reine, – снова затянул Юрий.

В комнату вошел Паша и остановился, растерянный.

– Творец, и откуда ты нам посылаешь такого раритета! – повернулся путеец к Юрию.

– Однажды, в Версале, au jeu de la reine… Казимир, этот раритет, как ты изволишь выражаться, уже давно хочет побывать в клубе. Почему бы нам не доставить ему удовольствия? Я уверен, что на наше настроение не сможет повлиять никто.

Казимир резко повернулся, так что громко звякнул браслет с золотым медальоном – миниатюрный снимок с Джио- конды.

– Господин прозелит, садитесь, вот на этом кресле удобно! – закивал Юрий. – Казимир, начинай.

Казимир уселся в качалку и, плавно раскачиваясь, заговорил медленно и мечтательно.