Цветы ненастья

- Да ты что, Дима? Вот ты попал! Так тебе и надо! Зачем же от меня ушел? – она подсела к нему ближе, обняла за плечи, заглянула в глаза. – Я что, хуже твоей Эллочки? Я хотя бы собой никогда не торговала! А как любила тебя! Чего тебе еще надо было?

- Света! Ты самая изумительная! Я не знал никого лучше тебя! Во всем! Я не знаю, почему мы расстались, почему мы не вместе до сих пор… Просто ты… не моя! Извини, я не знаю, как сказать… Чего-то нам не хватило… - он конечно лукавил. Понятно, что не хватило самого главного – любви. Но сказать это ей в глаза было бы слишком жестоко.

- Ты сам Дима не знаешь, чего тебе надо! Все ищешь, выбираешь… Пойми, самое главное – чтобы тебя любили! А я тебя люблю… - она обиженно отвернулась, достала платок. – Сволочь ты, Летяй! – легко поднялась, собрала посуду. – Хочешь, приду сейчас?

- Света! Ну, пожалуйста! Я с дороги… Сейчас четыре, разбуди меня в семь. И позвони Валюхе, пусть к половине восьмого подъезжает.

- Позвоню! Не беспокойся. На мой вопрос не ответил! Ну, так как? Справишься с собой, если я приду?

- Светик! Я прошу тебя!

- Ну, я вижу ты не против! Я сейчас! – и выбежала, звонко застучав каблучками по лестнице.

- Что делать-то? Угораздило на Светку нарваться! Как ей объяснить? – усталость валила с ног. Прилег на мягкую постель и почувствовал, как неудержимо клонит в сон. Увидел лица Ольги, Ани, Феодосия… - Никто мне не нужен! Прости, Света! Я не поддамся твоим чарам, хоть как меня соблазняй! – он уже крепко спал.

Вошла в номер Светлана. Долго смотрела на спящего Дмитрия. Всплакнула чуть-чуть. Но быстро взяла себя в руки. Она была девушкой с характером и очень хотела быть любимой и желанной. Подошла, поправила одеяло, поцеловала легонько. И вышла за дверь…

- Ну, Летяй, привет бродяга! – Валюха радостно обнимал Дмитрия. – Как ты живой-то остался? Как там, на море? – осмотрел всего с ног до головы. – А чего не загоревший?

- Не был я на море! Здесь, недалеко отдыхал. Тебе от Вити-Ежика привет огромный!

- Ах, вон ты, где зависал! Ну, Ежик! Спасибо!

Сели за столик. Посетителей еще было мало. Светлана принесла кофе и коньяк.

- Слушай, Валя, я Марине звонил! В курсе происходящего…

- Да не говори, стреляют как в Чикаго! Мусора совсем озверели. Из Москвы комиссия примчалась, начальника РУБОПа сняли, в ФСБ тоже сутолока поднялась. Хорошо хоть я выскочил вовремя. Как бы опять под горячую руку не загреметь. Им-то результаты нужны. Впрочем, на тебя они давно рукой махнули. Такую чернуху даже менты проглотить не смогли.

- Это Славина работа! И ролик на ТВ, и статья в газете, и покушение на меня.

- Да ну! А зачем ему это все? Ты откуда информацию взял?

- Оттуда! Есть источники! – он улыбнулся, видя как Валюха, непонимающе смотрит на него.

- Марина сказала?

- Валя!

- Да знаю я, Дима! Иваныч – ее дядя родной! Уже давно знаю… Просто, я ее еще не видел, самого только вчера выпустили.

- Ну, тогда что от тебя скрывать? – и Дима рассказал ему о вчерашнем телефонном разговоре.

- Вот оно как! Теперь-то все ясно! Слушай, надо его мочить, пока не поздно! Чего еще от него ждать? Я тут вчера с его парнями встречался. Он их бросил, скрывается где-то, ни слуху, ни духу от него. Держат какую-то мелочь – автостоянки, пару бань. Аркан к себе не берет, Азиату тоже лишние рты не нужны. Я взял себе троих надежных пацанов, да еще пятеро к тебе просятся. Остальные сами по себе, не знают к кому примкнуть. В общем, ничего у Славы не осталось!

У него в кармане загудел сотовый телефон. Звонила Марина.

- Валя, привет! Дима с тобой? Приезжайте прямо сейчас ко мне. Иваныч здесь. У меня и поговорите.

- Хорошо, Марина! Уже выезжаем…

- Слушай, Валя! Мне бы тачку взять…

- Да взяли уже! Только пригнали с Владика. Такой же «Крузер», годом помладше правда. На стоянке возле «Спартака» стоит. Завтра и забирай! Документы на машину – вот!

- Ну, спасибо друг! – Дима с благодарностью обнял Валентина.

- Да брось… - Валюха серьезными глазами смотрел ему в лицо. - Дима! Хочу с тобой посоветоваться! Дело личное…

- Валя, что за церемонии? Чего у тебя?

- Не знаю, как сказать… – он замялся, сильно смущенный. – Дима! - наконец решился, выпалил, как из пушки выстрелил: - Я Марину люблю!

У Димы от изумления брови поднялись высоко. Он не верил своим глазам. Валя и Марина? Но в последние дни случилось уже столько необычного, что и удивляться было нечему.

- Она давно уже мне нравится! Каждый раз как смотрел на нее, душа цепенела! А после гибели Черкеса, сам знаешь, каждый день в его доме бывали с тобой. Видел, в каком она горе и отчаянии, и так меня это закрутило, волком выть готов был – такой она дорогой была и беззащитной. В камере только о ней и думал, а как вышел – робость взяла, не могу без повода приехать. Такая у меня тоска на душе, Дима! Понимаю – ситуация сложная… Кто я для нее?

А внутри всего переворачивает! Смотрю на нее и с ума схожу – лицо, походка, голос! Что со мной, Дима? Тридцать лет прожил, женщины для меня – сам знаешь! И вдруг… Даже тяжело как-то. Будто в чужой огород лезу. Что скажешь, друг?