Цветы привидений

— Говорят, он выжил, и даже воевал во Вторую Мировую, а после войны жил в Казахстане и работал плотником.

— Это в Первую? Мой дед воевал. Геройски погиб. Не вернулся.

— Сашка, давай веди, где твоя гримерка в пещерах, а то уже бредишь.

— Думаешь, брешу? Э, нет. В церковной книге все было записано. Наш местный поп в подполе прятал. Сам лично видел. Георгиевские кресты, отец еще говорил, кому попало не давали. Тогда наша семья вообще в Нижегородской губернии жила, ему жребий выпал. И забрали. Тогда все рвались на фронт. Поэтому голосовали.

— Так он за белых воевал?

— За Царя! А Крест давали маленьким людям только за лихую атаку.

— Низшим чинам, ты хотел сказать?

— Может и так.

— Ладно, бабушке на ночь свои интересные истории расскажешь, жрать охота и найти надо начальство твое, чтоб у тех бакланов на мотоцикле ружья то поотбирали бы. Понажираются.

— Дядь, тебя будто пыльным мешком ударили, це ж немцы. У них так просто оружие не заберешь. Да и нет пока таких знакомых. И начальства нет. Потешный ты, вроде взрослый. А пожрать охота, я две ночи не ел.

— Ты по ночам ешь?

— Охочусь.

— На кого? — удивился Илья, но виду не подал.

— На кого придется. Днем я прячусь. А так: бывало полевок поймаю, змею даже, но там есть и нечего, да и плохо от нее, суп из полыни, шептун- ковыль жесткий соленый — его не ешь! А вот лебеда, крапива, подорожник- терпимо. И полезно дюже от цинги. Бабушка говорила. Фашисты расстреляли ее, на пороге дома так и осталась. Пожгли хаты. Я ее косточки потом в степь перетаскал. Хочешь, попозжа покажу могилку?

Илья стоял во весь рост, вытаращив глаза на ребенка. "Да, не сыграть такое, не сыграть. Твою ж мать. Что происходит?". Предательски навернулась слеза. парень смахнул ее тыльной стороной грязной ладони. Растянув серой полосой по лицу степную правь.

Сашка засмеялся.

— Ты на индейца похож.

— А год какой сейчас, пацанчик?

— Точно пыльным мешком тебя? Или контузия! Ааа, проверяешь? То-то я думаю, больно странные вопросы задаешь. 1942.

— Это в фильме вашем 1942, а вообще, сейчас 2014, это ты пыльным, не я, — Илья глянул на электронные часы. Цифры застыли на отметке 12.00. Полдень. Приблизительно тогда и рвануло. Бред какой-то. — А лес куда подевался?

— Какой лес? Его здесь отродясь не было. Здесь и с водой и до войны вечная беда, привозная она. Или из скважины. Но она не глубокая, вода мутная. Ты пил нашу воду? Она знаешь, все равно солоноватая. Поэтому откуда лесу взяться в наших краях. Я не верю в инопланетянов. но ты смахиваешь на такого, — с подозрением мальчишка посмотрел на мужчину. — А вещмешок твой, хм, я таких и в кино не видал. Может, ты иностранный шпион?

— Он и есть! — решил пошутить Илья. И тут же пожалел. Сашка из-за пазухи вытащил огромный пистолет и нацелился в грудь незнакомцу. — А ну, стой, где стоишь! Для немцев вынюхиваешь?

— Приятель, ты полегче с оружием — то! Ты сельский парнишка, а я из Петербурга, у нас там городские все одеваются иначе. Обычный вещмешок, только ткань поплотнее, да молний с карманами побольше, — Илья медленно отступал, все плыло перед глазами сквозь разбитые стекла очков.

— А как докажешь, что ты наш?

— Ну, ты спроси, что хочешь? Там, улицу любую в Питере, отвечу. Блин, как я докажу?

— Быстро покажи на пальцах число три, — дуло пистолета глазело не моргая, целясь точно в голову.

Илья мгновенно показал жестом названную цифру. Пистолет исчез в огромной гимнастерке.

— Что? Русский? Охренеть, у меня пальцы не такие как у немчуры? У них на баварские колбаски они похожи? — напряженное от страха тело обмякло. Илья пристально посмотрел в глаза пацану. — Мой дед где-то здесь, в Крыму, в пучине моря, под Севастополем. Навсегда. Остался. А ты меня в шпионы записал? Он прорывался с боеприпасами со своей с морпехами на судне. Расстреляли, их тьма была, этих самолетов немецких. Потопили. Никто не выжил. Считается пропавшим без вести.

— Да, жарко тогда было. Вечная память героям. Ненавижу их. Всем сердцем ненавижу, — лицо Саньки не по-детски исказилось в зверской гримасе, взгляд стал колючим, ледяным.

— А какая фишка в этих трех пальцах, объяснишь?

— Нет, пойдем, — мальчик вцепился тощими руками в куртку раненого и дернул со всей силы на себя, потряс, влепил пощечину. — Не встанешь, оставлю здесь. Вставай. Не можешь- ползи. До телеги дотащим, а там кони тебя довезут. немецкий доктор вылечит. Про него не болтай, слышишь меня, молчи, — последнюю фразу Сашка зловеще прошипел. — Ты знаешь, найду, убью.

Илья застыл в оцепенении. Вот я влип, вот я влип. Вертелись слова каруселью по кругу в воспаленном мозгу.

— А далеко тащить?

— Нет, Коста телегу всегда у Клюва Орла оставляет, там удобнее к пещерам спускаться.

— Понял. Отойди, — Илья отодвинул мальчишку, скинул ветровку, расправил ее и перетащил тело раненого на импровизированные носилки.