Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

Мамаша Дуань, надобно сказать, жила тут в маленьком домике по рекомендации той же тетушки Вэнь и выполняла обязанности сторожихи у задних ворот. У ней-то обыкновенно и останавливались поклонники госпожи Линь, прежде чем проникнуть в господский дом. На стук вышла тетушка Вэнь и поспешно отперла ворота.

Симэнь вошел, не снимая повязки, а Дайаню наказал привязать коня под стрехою у дома напротив. Слуга потом стал поджидать хозяина у мамаши Дуань.

Сводня пригласила Симэня и, заперев за собою ворота, повела его узкой тропинкой мимо ряда строений, пока они не подошли к пятикомнатному дому, где жила госпожа Линь. Боковая дверь оказалась запертой. Тетушка Вэнь, как было условлено, тихонько стукнула дверным кольцом, и служанка тотчас же распахнула двустворчатую дверь. Сводня подвела Симэня к задней зале, и, отдернув занавеску, они вошли.

Ярко горели свечи. Прямо перед ними висел портрет досточтимого предка рода Ван Цзинчуна, князя Биньянского, наместника Тайюаньского[8]. Одетый в ярко-красный халат, затканный драконами о четырех когтях, с круглым воротом и поясом, украшенным нефритовыми бляхами, он восседал в покрытом тигровой шкурой кресле, погруженный в чтение военного трактата. Всем своим видом он походил на славного князя Гуаня[9], только борода и усы у него были немного короче. Рядом с ним стояли копье и кинжал, лук и стрелы. Над входом красовалась ярко-красная лаковая надпись: «Зала верности покойному супругу». По обеим сторонам висели парные надписи, исполненные в древнем каллиграфическом стиле «лишу» на крапленном золотом шелку. Одна гласила: «Да пронесет сей род из поколения в поколение душевную чистоту и постоянство, коими славятся сосна и бамбук». Другая надпись возвещала: «Да прославится Отчизна неувядаемыми подвигами сего рода – высокими, как горы и созвездие Ковш». Кругом висели каллиграфические надписи и редкие картины, лежали арфа и дорогие книги. Только Симэнь окинул взглядом залу, как послышался звон колокольчиков у дверной занавески и появилась тетушка Вэнь с чаем.

– Можно почтить госпожу поклоном? – спросил ее Симэнь, отпивая чай.

– Откушайте чайку, батюшка, – потчевала Вэнь. – А госпоже я доложила.

Хозяйка между тем из-за ширмы украдкой разглядывала Симэня, человека солидного, представительного, изъясняющегося языком изысканным, словом, особу необыкновенную. На нем была парадная чиновничья шапка из белого атласа, теплые наушники из соболя, пурпурный халат из козьей шерсти, расшитый журавлями, а на ногах черные сапоги с белой подошвой. Поверх халата была надета зеленая бархатная куртка всадника, украшенная львами и застегнутая на пять золотых пуговиц.

В самом деле

Богат он, душитель, злодей,
Коварен, лукав блудодей.

Обрадованная госпожа Линь подозвала потихоньку сводню. — По ком же это он носит траур? — спросила она. — По шестой госпоже, — объясняла тетушка Взнь. — Совсем недавно, в девятой луне скончалась. Правда жен у него и сейчас не меньше, чем пальцев на руке. Вы, может быть, не заметили, сударыня, но он как есть перепел, вырвавшийся из клетки, — так могуч в поединке.

Еще больше повеселела госпожа Линь. Сводня стала просить ее выйти к гостю.

– Но мне неловко! — отнекивалась хозяйка. — Может, пригласить его ко мне в покои? Тетушка Вэнь вышла к Симэню.

– Госпожа просит вас, батюшка, пройти к ней в спальню, — сказала она и отдернула занавес. Симэнь вошел в спальню.

Только поглядите:

 Свисали красные пологи и занавеси. На полу красовался мягкий шерстяной ковер. Веяло ароматами мускуса и орхидей. Было в спальне уютно, точно весной. Постель высокая — на ней узорные накидки, покрывала. На парчовой ширме среди цветов играют лунные лучи.

Прическу госпожи Линь держала сетка из золотых нитей[10] с бирюзовыми листиками. На ней была белая шелковая кофта с широкими рукавами, поверх которой была надета атласная цвета алоэ накидка с вышитыми золотом цветами и ярко-красная широкая юбка из узорной дворцовой парчи, отделанная бахромою, из-под которой выглядывали расшитые цветами черные, как ворон, шелковые туфельки с белыми каблучками.

В самом деле,