Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

 Куда ни глянь, всюду горы; кругом опасные утесы. Простерлись ввысь могучие причудливые сосны. Их кроны зелено-голубые повисли, как шатры. Свисают лианы с ветвей вековых деревьев. Разлетаются брызги стремительных водопадов. Волосы мерзнут от стужи. Вздымаются отвесные скалы. Режет глаза ослепительное сиянье. И спящую душу заставит очнуться картина сия. Все время доносятся рев горного потока и стук топоров дровосеков. Мнится, рушатся могучие скалы. Горных птиц слышны печальные крики. Стадами ходят олени. Стаями лисы пробираются через колючки. Прыгают, скачут, средь дикой природы ища пропитанье. То сзади, то спереди раздаются их завыванья. Окинь взором травою покрытые склоны. Нигде не увидишь ни лавок, ни постоялых дворов. Только горные тропы петляют и кружат. А в пропасти грудой лежат мертвецы. Тут только патриархам буддизма предаваться самосовершенствованию или грабителям из засады врасплох нападать.

Итак, называлась она горою Чистого ветра и была на ней сооружена крепость Чистого ветра, в которой обитали три разбойника. Одного, Янь Шуня, прозывали Пятнистым Тигром; другой, Ван Ин, носил прозвище Приземистый Тигр, а третий, Чжэн Тяньшоу, прозывался Белоликий Барин. Под их предводительством собралось сотен пять молодцов. Они только тем и занимались, что грабили на дорогах, совершали поджоги и убийства. И никто не решался им перечить.

Когда путники во главе с У Старшим, окружив паланкин с Юэнян, въехали в горы, спускались сумерки, но не видно было ни гостиницы, ни постоялого двора. Страх все больше овладевал ими. Вдруг лошадь У Старшего попала в аркан и, стреноженная, рухнула в пропасть. Тем временем молодцы захватили паланкин с Юэнян и потащили его в горы, а об остальных путниках во главе с У Старшим доложили трем главарям. Немного погодя вихрем выскочил отряд молодцов и, навьючив лошадей, ускакал в горы. У Старшего и остальных повели в крепость.

В крепости главари-разбойники справляли пир. Они угощали шаньдунца Сун Цзяна, по прозванию Благодатный Дождь. Скрываясь от преследования после убийства певички Янь Поси, Сун Цзян попал в крепость, где главари и оставили его погостить на несколько дней.

Сун Цзян заметил траур в прическе Юэнян. На ней было суровое белое платье. Держалась она строго и чинно. Манеры и облик выдавали в ней либо жену человека непростого, либо представительницу богатого дома. Сун Цзян спросил, кто она.

– Почтенный атаман! – выступая вперед и кланяясь, обратилась она к Сун Цзяну. – Я родом У, жена тысяцкого Симэнь Цина. Живу одинокою вдовой. Когда был тяжело болен мой муж, я обреклась совершить паломничество в храм на Великой горе. Сначала нас преследовал Инь Тяньси, потом день и ночь мы спешили домой. Опустился вечер, и мы сбились с пути. Так и попали в ваши владения, почтенный атаман. Не смеем просить наши вещи. Только пощадите нас, не губите. Отпустите. Этим вы осчастливите нас.

Ее трогательная мольба задела Сун Цзяна за живое. Милосердие и жалость заговорили в нем.

– Эта сударыня – супруга моего сослуживца, честного чиновника, – обратился он к Янь Шуню и поклонился. – Помнится, мы видались когда-то. Она совершила паломничество ради мужа. Ее преследовал Инь Тяньси. А сюда она попала нечаянно, не имея намерения нарушать пределы твоих владений, мудрый брат. Перед тобой верная жена. Ради меня, Сун Цзяна, прошу тебя, отпусти ее с миром. Не порочь ее доброго имени, брат.

– А как же я буду жить без жены? – спросил Ван Ин. – Дай ее мне в жены, пока я в крепости.

С этими словами Ван Ин приказал молодцам отвезти Юэнян во внутреннюю постройку крепости.

– Я ведь все объяснил вам! – обращаясь к Янь Шуню и Чжэн Тяньшоу, продолжал Сун Цзян. – А брат Ван Ин все-таки не хочет внять моей просьбе.

– Всем хорош наш брат Ван Ин, – заметил Янь Шунь. – Одна у него слабость: стоит ему хорошенькую женщину увидать, как глаза загораются, и он влюбляется по уши.

Сун Цзян вышел из-за стола и вместе с обоими главарями направился в заднюю постройку крепости к Ван Ину.

Ван Ин обнял Юэнян и домогался ее ласк. Тут подоспел Сун Цзян и оттащил Ван Ина.