Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

– И ты еще справляешься об этом негодяе! — воскликнула Чуньмэй. — Я-то его от души поблагодарить решила, одеждой наградила и матери его кое-что собрала. От Чжан Шэна, думаю, человек спас. А он во время ночного караула в дальнюю залу проник. Видит, лежит на столе узелок с полусотней лянов серебра. Их деверь от продажи зерна выручил, из поместья привез. Стащил негодяй серебро и был таков. Сколько раз я слуг за ним посылала. То говорили болеет, а потом оказалась, к себе в Цинчжоу скрылся.

– А ведь я ему доверял! — проговорил Чжоу Сю. — Вот значит чем он отплатил за добро. Ну ладно, он от меня все равно не уйдет.

Про Хань Айцзе Чуньмэй промолчала.

Прошло несколько дней. Командующий Чжоу был все время занят решением стратегических задач. Всеми помыслами своими, ревностно служил он государю и Отечеству. Ему даже поесть времени не оставалось, не говоря уж про интимные радости, до которых у него давным-давно не доходил черед. Видя такую его занятость, Чуньмэй стала засматриваться на Чжоу И, второго сына Чжоу Чжуна. Девятнадцатилетний малый, он был хорош собой. Ему она и начала строить глазки, мало-помалу завлекла парня, и они тайно сблизились. И утром и вечером можно было застать их вдвоем у нее в спальне. Они и выпивали, и развлекались шашками. Только хозяин ничего не подозревал.

Однажды северный сосед Китая — император чжурчжэней Цзинь уничтожил киданей Ляо[9]. Тем временем на престол в Восточной столице был возведен Цинь-цзун. Тогда чжурчжэньский император собрал несметное войско варваров и, разбив его на два направления, вторгся в пределы Срединной равнины, дабы посеять смуту в стране. Стотысячное войско чжурчжэньской пехоты и конницы, возглавляемое главнокомандующим Няньмохэ, двигалось в направлении Тайюани, в Шаньси, и Цзинсина, чтобы оттуда нанести удар по Восточной столице. Войско же помощника главнокомандующего Валиба должно было напасть на заставу Гаоян из Таньчжоу. Не устояли перед их натиском пограничные части. В замешательстве начальник военного ведомства Ли Ган и главнокомандующий Империи Чжун Шидао звездной ночью рассылали срочные приказы и депеши-молнии командующим войсками в Шаньдуне и Шаньси, Хэнани и Хэбэе, Гуандуне и Шэньси. Им предписывалось занять важнейшие стратегические позиции и, не уступая ни пяди родной земли, биться до последней капли крови. В Шэньси войсками Яньчжоуского и Суйчжоуского направлений командовал Лю Яньцин, в Гуандуне войска Фэньчжоуского и Цзянчжоуского направлений вел Ван Бин, в Хэбэе войсками Вэйчжоуского и Бочжоуского направлений командовал Ван Хуань, в Хэнани войска Чжанчжоуского и Вэйчжоуского направлений вел Синь Синцзун, в Шаньси войсками Цзэчжоуского и Лучжоуского направлений командовал Ян Вэйчжун, а в Шаньдуне войска Цинчжоуского и Яньчжоуского направлений вел Чжоу Сю.

Когда командующему Чжоу вручили депешу-монию о появлении крупного соединения чжурчжэней, он без промедления приказал своим закованным в латы, вооруженным пехотинцам и конникам строиться колоннами. Несколькими путями повел командующий войска навстречу противнику. Когда его головные части достигли заставы Гаоян, туда уже успели пробиться полчища Валиба. В бою войско Чжоу Сю понесло неисчислимые жертвы.

Было начало пятой луны. Страшный ураган поднимал тучи песка, который застилал воинам глаза. Чжоу Сю продолжал вести воинов вперед, но тут на них напала конница Валиба. Они оказались отрезанными. Шальная стрела внезапно пронзила горло полководцу. Чжоу Сю замертво пал с коня. Налетели было чжурчжэни, стремясь железными крюками и проволокой захватить командующего, но тут подоспели командиры и воины и отбили павшего военачальника. Его подняли на коня и увезли в ставку. Многие были ранены в жестоком бою. И как прискорбно, что погиб командующий Чжоу. Было ему сорок семь лет[10].

Да,

Так империя потеряла
выдающегося полководца,
Но в сражении кровь бездарных
вместе с кровью мудрейших льется.

Предки наши, будучи не в состоянии сдержать печаль, сложили такие трогательные стихи:

Не предвидит воин в сраженье,
быть победе иль пораженью;
То ль война, то ль мир наступает —
провиденье одно решает,
Не дожил до триумфа воин,
пал, — он памяти нашей достоин.
Мы скорбим, а речные воды
мчатся мимо долгие годы.

А вот романс о нем на мотив «Турачьи небеса»[11]: