Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

Когда все вошли в приемную залу, перед бывшими дворцовыми смотрителями Лю и Сюэ предстали двенадцать столов. Помещение было отделано бархатом и парчой, в золотых вазах красовались цветы. На полу лежали пестрые парчовые ковры.

Симэнь поднял кубок и пригласил гостей занять свои места.

– Здесь присутствуют более почтенные господа, – говорили Лю и Сюэ, отказываясь сесть первыми.

– Достопочтеннейшие и добродетельнейшие господа придворные смотрители! – обратился к ним столичный воевода Чжоу. – Как говорится, кого при дворе чтут, того и князьям предпочтут.[465] Милости просим, ваши превосходительства, занять почетные места! Это так естественно, что даже не может быть никаких сомнений.

После недолгих уговоров Сюэ заявил:

– Если господа так настаивают, брат Лю, я не могу больше ставить хозяина в затруднительное положение. Давай сядем!

Присутствующие низко поклонились и вздохнули облегченно. Смотритель Лю занял возвышенное место слева, а смотритель Сюэ – справа. Оба разложили на коленях салфетки, позади них встали слуги с опахалами. За ними расселись и остальные. Рядом сидел столичный воевода Чжоу, далее – военный комендант Цзин и остальные гости.

Со двора доносились звуки свирели, грянула музыка. Славный в тот день был пир.

Только поглядите:

Редкие блюда!
Диковинные яства!
Фрукты – о, чудо!
Несметные богатства!

После того как вино пять раз обошло гостей и трижды подавали супы, повар объявил о предстоящем блюде – жареном гусе, и придворный смотритель Лю наградил его пятью цянями серебра.

Появился актер-распорядитель и, опустившись на колени, развернул перед гостями красный свиток, на котором было начертано:

«Следующий номер – сценка-фарс».

Вышел актер-слуга.[466]

Актер:

Коль справедливы на земле законы,
Сияет Небо удовлетворенно.
Чиновники ведут себя достойно –
Не бедствует народ, живет спокойно.
Коль жены здравомыслие являют,
Тогда и горя их мужья не знают.
Чем дети благонравней и послушней,
Тем их отцы щедрее и радушней.

Я не кто-нибудь. Я – посыльный.[467] в высоком присутственном месте. Под моим началом полно плутов-болванов. Вчера купил я на рынке ширму со стихами «Беседка Тэнского князя». Стал везде расспрашивать и разузнавать. Написал их, говорят, танский отрок, всего в три чи ростом, Ван Бо на императорском экзамене[468] Только, сказывают, кисть опустит, и готово сочинение – большой учености человек. Одно слово – талант. Вот и попрошу-ка я подручного, пусть отыщет его да ко мне приведет. Надо же с таким человеком повидаться, а? Эй, подручный!

Подручный:

На каждый хозяина зов отвечу сто раз «готов». Что изволите приказать, господин посыльный?

Посыльный:

Прочел я вчера на ширме «Беседка Тэнского князя». Уж больно стихи хороши. Слыхал, будто написал их на императорском экзамене Ван Бо – танский отрок, ростом в три чи, не больше. Так вот, даю тебе мерку. Ступай приведи его ко мне, да поторапливайся! Приведешь – цянь в награду получишь, не приведешь – пощады не жди! Двадцать палок всыплю!

Подручный:

Есть, ваше благородие! (Уходит). Ну и остолоп этот посыльный! Ван Бо при Танах жил. Почитай, тыщу лет с гаком назад. Где ж это я его разыскивать-то буду?! Ну да ладно! Пойду к монастырю. Вот там, вдали, идет ученейший кандидат-сюцай. Придется к нему обратиться. Не вы, господин учитель, тот самый академик Ван Бо, трех чи ростом, который написал «Беседка Тэнского князя»?

Сюцай: