Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

– Я бы так написал: «Составитель сего долгового обязательства Ван Цай, отпрыск полководца Вана…» Я не стал бы говорить «из-за нужды в средствах», а сказал бы проще – «нуждаясь в деньгах» и далее – «в присутствии Сунь Тяньхуа и Чжу Жиняня в качестве поручителей взял в долг у Сюя Сквалыги…» Тут я бы уточнил «– серебром триста лянов», не распространялся бы о процентах, а написал бы «на покупку цветов мэй пятьсот медяков с обязательством вернуть в будущем году…» Нет, «в будущем году», по-моему, оговаривать не стоит. Лучше будет выразиться так: «вернуть лишь при нижеследующих условиях: во-первых, в случае, если в бурю колодезным воротом убьет одинокого гуся в небе, во-вторых, если пересохнет река и рыбы будут биться на прибрежном песке, и в-третьих, когда размякнут подводные камни». А он сдуру написал «когда крыльцо начнет кланяться». А что, говорю, будем делать, ежели оно вдруг и в самом деле покосится, как в поклоне согнется? Устранил я такую оплошность и написал так: «Если не удастся найти должника и исчезнут поручители, считать сей документ необоснованным и утратившим силу». Потом добавил: «На сем обязательство и заканчивается».

– Ловко написал, ничего не скажешь! – заметил Се Сида. – Растают камни, не докажешь, были они когда-нибудь или нет.

– Легко сказать! – воскликнул Чжу Жинянь. – А вдруг засуха случится, реки пересохнут. Распорядится тогда двор реки очистить. Пойдут камень из рек на стройки вывозить, кирками бить. Так-то легко и в порошок раздробить, а что тогда? Долг возвращать придется.

Все расхохотались.

Вечерело. Зажгли фонари. Под стрехой висел затейливый фонарь-бараний рог с колокольчиками.

Юэнян велела Цитуну с солдатами отнести Симэню четыре короба яств, сладостей и фруктов. Были тут золотистые абрикосы, огненно-красные гранаты, аппетитные оливы, сочные яблоки, ароматные и медовые груши, засахаренные финики, а также хрустящие жареные пирожки долголетия, кунжутные «слоновые глазки», поджаренные «фишки», медовые крендели, конфеты и пастила. Словом, редкостные яства.

Симэнь позвал Цитуна.

– Сударыни разошлись? – спросил он. – Кто тебя прислал?

– Матушка Старшая велела отнести, – отвечал слуга. – Пир еще не кончился. Актеры четыре действия сыграли. Матушка Старшая в большой зале устроила угощение. Оттуда и потешные огни смотрели.

– А много народу было?

– Полна улица.

– Я ж наказывал Пинъаню поставить солдат у ворот, чтобы не пускали посторонних.

– Батюшка, а никакого беспорядка не было, – сказал Цитун. – Солдаты сдерживали толпу, мы с Пинъанем потешные огни зажигали. Потом, когда гостьи насмотрелись вдоволь, матушка меня к вам послала.

Симэнь велел убрать со стола посуду и расставить яства. Повар принес новогодние пирожки с фруктовой начинкой. Певицы стали обносить пирующих вином, а Цитуна хозяин отпустил домой. Когда кубки наполнили подогретым вином, опять сели за стол.

Ли Мин и У Хуэй запели романсы о празднике фонарей на мотив «Вешние воды»:

Столица в праздник фонарей:

созвездиям цветных огней
смиренно звёзды вторят сверху.
Полна полночная луна,
напевами напоена
и брызжет радость фейерверком.

На мотив «Веслом плеснули по реке»:

Всё в новогодней россыпи
фонариков цветных.
В верху, на звёздной простыне
кругла луна весны.
Как звёздная пародия
в каменьях балдахин.
Под тосты плодородия
бокалу быть сухим.
И шёлковыми гроздьями
девичьи пояса.
О, сколько вёсен пройдено
под птичьи голоса!

На мотив «Седьмого брата»:

Все актёры играют искусно,
лицедейство наполнено чувством.
Номера остроумны, со вкусом,
рассмешат и серьезных, и грустных.

На мотив «Настойка на лепестках сливы»:

Номер закончил разбойник-страшила,
Пляска прислужниц-девиц закружила,
Духов изменчивых дьявольский смех,
Мигом красотки сменили их всех.
Бой барабанный толпу зазывает,
Комик смешит – на ходулях шагает,
Все сообща веселятся, шумят,
Мускуса пряный влечёт аромат.
Кто-то стихи декламирует плавно,
Все осушают бокалы исправно.

На мотив «Ликует Южноречье»:

Пусть в многолюдьи жизни,
я буду пьян и сыт,
Пусть яшмовые кисти
ласкают струны цитр.
Пусть фонари и звёзды,
пусть лица и луна,
Пока еще не поздно
себя испить до дна.