Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

Старшая жена У Юэнян держала двух горничных – Чуньмэй и Юйсяо. Чуньмэй по приказанию Симэня перешла к Цзиньлянь. На кухне ей стала прислуживать купленная за шесть лянов Цюцзюй. А для Юэнян хозяин купил за пять лянов молоденькую горничную Сяоюй.

Цзиньлянь вошла в дом пятой женою Симэня, так как место четвертой заняла стройная миловидная Сунь Сюээ. Ей было лет двадцать. Пришла она в дом Симэня вместе с его первой женой, урожденной Чэнь, в услужении у которой находилась. Потом волею хозяина Сюээ рассталась с девической челкой. Так она стала четвертой женою, а Цзиньлянь, как было сказано, пятой. Но об этом говорить больше не будем.

Ни хозяйке, ни младшим женам не по душе пришлась женитьба Симэня на Цзиньлянь.

Да, дорогой читатель! Сколь ревнивы женщины! Стоит только мужу привести наложницу, как жена, даже самая благоразумная, самая покладистая на свете, если сразу и не выкажет неудовольствия, то потом, увидев, как муж уходит делить радости с наложницей, сразу от ревности насупит брови и тяжко станет у нее на душе.

Да,

Как жаль, сегодня светит полная луна,
А счастие не мне, – другим дано сполна.

Симэнь остался у Цзиньлянь. Они резвились как рыбки в воде, наслаждались любовью и счастьем, до краев переполнявшими их сердца.

На другой день Цзиньлянь уложила прическу и нарядилась по-праздничному. После чаю, который подала ей Чуньмэй, она пошла в задние покои к У Юэнян, чтобы познакомиться с остальными женами Симэня и преподнести туфельки хозяйке дома.

Юэнян сидела на возвышении. Она внимательно и пристально оглядела вошедшую, которой было не больше двадцати шести. А какая она была красивая!

Только поглядите:

Брови как ранней весной тонкие ивы листочки – в них таится тоска по любовным усладам. Ланиты будто персика алые цветы на исходе весны – они жаждут ласки интимных встреч. Исполнен грации стан ее тонкий и хрупкий. Как ласточка в силках томна, как иволга нетороплива. Алых губ нежный цветок манит шмелей, смущает мотыльков. Нефритовое изваянье – и даром речи награждена она. Редчайшая яшма – и дивный аромат источает она.

У Юэнян оглядела Цзиньлянь с головы до ног, потом с ног до головы, и обаяние неизменно сопутствовало ее взору. Красавица блистала чарами, как жемчужина, перекатывающаяся на хрустальном подносе, напоминала грацией ветку алых абрикосовых цветов, озаренную лучами восходящего солнца. Юэнян ничего не сказала, но про себя подумала: «Вот, оказывается, почему слуги в один голос твердят: „Ну и жена у лоточника У“. Теперь и сама вижу, как она прекрасна. Недаром муженек в нее влюбился».

Цзиньлянь низко поклонилась хозяйке и поднесла туфельки. После того как Юэнян приняла подарок и ответила поклоном, Цзиньлянь обратилась к Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Сунь Сюээ, которых приветствовала как своих сестер, и встала сбоку. Юэнян распорядилась подать ей сиденье и пригласила присаживаться. Прислуге было велено называть ее госпожой Пятой.

Цзиньлянь глаз не спускала с хозяйки, которой было лет двадцать семь. Родилась она пятнадцатого в восьмой луне, поэтому ей дали имя Юэнян, то есть Лунная дева.[183] Лицо у нее было чистое, как серебряное блюдо, а прорезь глаз напоминала формою зернышко абрикоса. В мягких движениях ее угадывалась кротость. Она отличалась сдержанностью и немногословием.

Вторая жена – Ли Цзяоэр, бывшая певичка из веселого дома, отличалась округлостью форм и по солидности своей имела обыкновение покашливать, когда к ней обращались. Хотя Цзяоэр и слыла искусной в любви, она далеко уступала Цзиньлянь.

Третья жена – недавно взятая Мэн Юйлоу, лет тридцати, высокая и стройная как ива, с овальным лицом нежнее грушевого цветка. Редкие едва заметные рябинки придавали ей какую-то особую привлекательность и естественную красоту. Видневшиеся из-под юбки изогнутые золотые лотосы были не больше ножек Цзиньлянь.

Четвертая жена – Сунь Сюээ, вышла из горничных. Стройная, легкая и подвижная, она была отменной кухаркой, которой больше всего удавались изысканные блюда.

Стоило только Цзиньлянь приглядеться к женам Симэня, как она уже знала отличительные черты каждой из них.