Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй

Чуньмэй только что удалось привести в чувство Цзиньгэ, когда ей доложил слуга. От испуга она сделалась белой, как полотно, и побежала в кабинет, где застала убитого Цзинцзи. На полу стояли лужи крови. Чуньмэй не удержалась и громко зарыдала.

Послали сообщить жене Гэ Цуйпин. Она приехала от родителей без промедления, увидала мужа и в слезах, потеряв сознание, рухнула на пол. Чуньмэй помогла ей подняться и уговорами привела в себя. Тело убитого было вынесено из кабинета. Чуньмэй распорядилась купить гроб. Цзинцзи обрядили и положили в него. А Чжан Шэна бросили в острог впредь до распоряжения командующего Чжоу, которого ждали со дня на день.

Вскоре положение в стране обострилось. Гонец доставил депешу. Командующему предписывалось срочно отдать приказ войскам. Комиссар Чжан уже ждал его в Дунчане, где должны были соединиться их войска. Чжоу Сю заехал домой. Чуньмэй рассказала мужу об убийстве Цзинцзи, а Ли Ань, выложив перед хозяином кинжал и опустившись на колени, доложил, как было дело.

Чжоу Сю был вне себя от гнева. Заняв место в присутствии, он приказал ввести убийцу и без допроса велел пяти палачам дать Чжан Шэну сотню палок. Чжан Шэн не выдержал наказания и протянул ноги. На пристань был тотчас отправлен гонец с ордером на арест Лю Второго. Когда его схватили, Сунь Сюээ решила, что и ей несдобровать, удалилась в спальню и наложила на себя руки. Чжоу Сю приказал наказать Спрута тоже сотней палок, чего тот не вынес и умер. Весть о конце Чжан Шэна и Лю Спрута потрясла уездный центр Цинхэ, всколыхнула всю пристань Линьцин.

Да,

Обманывали Небо, зло на земле творили,
И Небеса их злодеянья теперь вознаградили.

Тому свидетельством стихи:

На свете не прожить коварством да обманом,
Кругом свой дух являют Небеса нам.
Когда бы силы свыше злодеев не карали,
Они бы на земле других людей сжирали.

Так командующий Чжоу забил насмерть обоих насильников, и жители вздохнули спокойно. Ли Аню было приказано вернуть кабачок на пристани прежнему хозяину, а вложенное в него серебро привезти домой. Хозяин наказал Чуньмэй справить по Цзинцзи седмицу и, выбрав благоприятный день, предать тело земле в загородном монастыре Вечного блаженства. Ли Аня с Чжоу И оставили присматривать за домом, а Чжоу Чжуна с Чжоу Жэнем командующий взял с собой денщиками.

Вечером Чуньмэй и Сунь Вторая устроили в честь мужа прощальный пир.

– Вы уезжаете, господин наш, – обратились они к мужу и не смогли сдержать слез. – Кто знает, как долго мы не встретимся снова. Будьте осторожны на поле битвы. Дикари жестоки. С врагами шутить нельзя.

– Раз вы остаетесь дома, – отвечал Чжоу Сю, – будьте спокойны и умерьте свои чувства. Берегите сына, а обо мне не тревожьтесь. Мне оказана высокая честь Его Величеством, и я обязан самоотверженно служить Отечеству. Останусь в живых или голову сложу на поле брани – на то воля Неба.

Чжоу переночевал дома, а на другой день поспешил к пешим и конным войскам, ожидавшим его в пригороде. Его взору предстали четко выстроенные войска.

Только поглядите:

Вьются по ветру ленты стягов и знамен. Звучат разукрашенные барабаны и медные литавры. Над головами воинов сверкают, словно осенний иней, трезубцы и пятизубые вилы. Белоснежные копья и медные пики пляшут в небе, словно благовещие снежинки. Щитоносцы с узорными щитами и лучники – вот рати авангард. Огнестрельные орудия и на колесницах пушки, тяжелые секиры и сабли замыкают строй. В седле сам главный полководец – яростный, как тигр южных гор. И каждый воин полон решимости ринуться в бой. Всадники, точно драконы северных морей, способны и готовы на подвиг бранный. Копья и пики в их руках стремительны, как бурное теченье вод. И в самом деле они, будто вихрь, неуловимы.

Однако не станем говорить, что было в пути.