Цветы в море зла

— Это вы погубили меня! Зачем мне было учить языки?! Я вовсе не собиралась принимать иностранных гостей. А вы, сдавая дела, оставили своему преемнику всех хороших переводчиков и, едва мы сели на корабль, заставили меня быть вашей посредницей. Вот почему мне и пришлось иметь дело с Якобом, а тут начались всяческие подозрения. Вчера вечером я слишком неосторожно отправилась к нему в каюту, чтобы попросить его написать за меня ответ подруге в Берлин. Откуда я могла знать, что это выльется в такой скандал?!

Она быстро повернулась и, достав из-под подушки письмо, написанное латинскими буквами, швырнула его в лицо Цзинь Вэньцину.

— Вот письмо! Если не верите, посмотрите сами!

И она вновь зарыдала, крича, что хочет умереть.

Цзинь не знал западных языков, но по тому, как запальчиво говорила Цайюнь и как смело она швырнула ему письмо, решил, что наложница говорит правду. Когда же он прислушался к ее скорбным рыданиям, его сомнения окончательно улетучились и уступили место острой жалости.

— Ну, раз ты говоришь, что ничем не запятнала моей чести, оставим это, — успокоительно произнес он. — Больше я не буду вспоминать о случившемся, только не плачь!

Но Цайюнь продолжала кокетливо размазывать по лицу слезы.

— Меня оклеветали, а вы умываете руки?

Цзинь Вэньцин был вынужден пообещать, что по возвращении в Китай отдаст слугу под суд. Только тогда буря понемногу утихла. Правда, Якоб на палубе тоже пошумел немного, но Куан Чаофэну удалось наконец уладить дело миром. Испугался гнева Цзинь Вэньцина и Афу, который боялся, что хозяин может узнать и о других проделках своей наложницы. Он тихонько последовал за Цзинь Вэньцином, но, подслушав немного, убедился, что опасаться нечего, и успокоился.

С тех пор путешествие протекало благополучно, без каких бы то ни было неприятностей. В каждом порту, где они останавливались, посланника, по обыкновению, ждали приемы и визиты. Ничего интересного в них не было, и от их описания мы воздержимся.

Расскажем лучше о знаменитом парке Ароматных трав, что находится в пяти-шести ли от Шанхая. Построек в нем было немного: посреди большой поляны с нежной зеленой травкой красовался великолепный танцевальный павильон. Он назывался «Жилищем покоя» и был излюбленным местом китайских джентльменов и леди.

Стояла глубокая осень, приближался Праздник двойной девятки [223]. Травы приобрели золотистый оттенок, клены дышали огнем, пышно распускались осенние цветы, кружась, опадали листья каштанов. Красавицы в лакированных колясках и молодые шалопаи с шелковыми плетками искали здесь встреч. В парке царило необычайное оживление, отовсюду неслись звуки песен и танцев.

Вечернее солнце уже прильнуло к горам, разбрасывая вокруг свои кровавые лучи, когда на лужайке появился худощавый благообразный старик, пощипывающий рукой желтоватую бородку. За ним следовал человек средних лет, мужественного и строгого вида. В груди его явно скрывался талант, способный помочь стране и государю, на лице отражалась глубокая ученость. Они шли рядом и разговаривали, направляясь к танцевальному павильону.

— Если бы не мой недуг, я сейчас уже был бы где-нибудь между Лондоном и Парижем и вдыхал бы в себя воздух западной свободы! — вздохнул старик.

Его спутник улыбнулся:

— Если бы мы сейчас были на Западе, нам не удалось бы устроить этот неповторимый пикник! Воистину, само небо ниспослало на ваше превосходительство благородную болезнь, чтобы вы возглавили наиболее талантливых людей Поднебесной! О, это собрание не случайно.

— Вы чересчур превозносите меня, я не смею принять и половины ваших комплиментов, — отвечал старик. — Но надо признать, что такое количество мудрых и впрямь очень редко собирается в одном месте! Нельзя было не увековечить этим собранием удивительную встречу! Скажите: вы составили список гостей, о котором я позавчера просил вас?

— Я постарался не забыть никого из тех, кто находится сейчас в Шанхае, но вполне возможно, что кого-нибудь и упустил. Прошу ваше превосходительство проверить! — сказал человек средних лет и, вынув из-за голенища красный пригласительный билет, почтительно преподнес его старику. Тот открыл билет и прочел: