Цветы в море зла

Сэйносукэ понуро поплелся в свою комнату. Швырнув кинжал на стол, он бросился на циновку и зарылся с головой в одеяло. Он чувствовал себя неотмщенным, поэтому гнев его не проходил, а сердце словно жгли огнем. Ему казалось, что жизнь не имеет никакого смысла, во всяком случае такая жизнь, как у него! Некуда скрыться от болезни, нищеты, насмешек. Нет сил бороться против всеобщего презрения и ненависти. Долго он размышлял и наконец пришел к выводу, что есть только один путь, только один способ избавиться от всех несчастий. Что же это за путь, что за способ? Смерть! Значит, сразу наложить на себя руки? Нет, пока еще нельзя: он слишком любит своего брата Рокуносукэ. Надо сначала повидаться с ним, дать ему несколько советов, а умереть не поздно и завтра!

Всю ночь Сэйносукэ думал и не сомкнул глаз, а едва настало утро, торопливо помылся и поспешил в дом Рокуносукэ. Тот был еще в постели. Разбуженный внезапным появлением брата, он вскочил и пробормотал:

— Наверное, уже поздно? — Он взглянул на часы и удивленно воскликнул: — Ой, еще и семи нет! Брат, что случилось? Почему ты так рано?

Но тут, при свете утреннего солнца, он увидел мертвенно-бледное лицо Сэйносукэ, который с опущенной головой и сдвинутыми бровями молча упал в плетеное кресло.

— Что с тобой? Что с тобой? — вскричал Рокуносукэ, и сердце его учащенно забилось.

До свидания с младшим братом Сэйносукэ хотел многое сказать ему, но сейчас, когда они увиделись, слова точно застряли у него в горле. Лишь по прошествии некоторого времени, побуждаемый испуганными вопросами Рокуносукэ, он, заикаясь, рассказал о событиях вчерашней ночи. Сначала он хотел умолчать о своем намерении покончить с собой, но известно, что в критические моменты язык не слушается, и он невольно выложил все. Рокуносукэ изменился в лице и сурово сказал:

— Смерть — это, конечно, пустяк. Но цели твоего самоубийства я, по правде говоря, не понимаю. Боишься, что люди тебя засмеют? Да я никогда не видал на свете настоящих людей! Не хочешь быть противен другим? А мне противны другие своим стремлением сблизиться со мной! Боишься боли? Но если ты не можешь стерпеть такую пустяковую боль, то какой же ты после этого японец? Самоубийство вообще я одобряю, но такое самоубийство, как ты задумал, это просто безумие! Я смотрю только вперед, а впереди есть путь, широкий путь! Нет, я никогда не покончу с собой!

Сэйносукэ был несколько смущен словами младшего брата. А тот отвел его в кафе, накормил завтраком и проводил до общежития. Здесь он снова принялся успокаивать Сэйносукэ, а вечером лег с ним спать, чтобы ни на минуту не выпускать старшего брата из-под своего надзора. Только когда Сэйносукэ заявил, что не помышляет больше о самоубийстве, Рокуносукэ успокоился и вернулся к себе домой.

Прошло некоторое время, старший брат не появлялся, и Рокуносукэ начал тревожиться. Улучив свободную минуту, он снова помчался в общежитие театра, но, подойдя к комнате брата, увидел, что дверь крепко заперта. Толкнул ее несколько раз — никто не откликается. Рокуносукэ позвал боя; тот сообщил ему, что господин Кояма взял отпуск и вот уже пять-шесть дней как уехал в родную деревню.

Рокуносукэ заподозрил неладное. «Брат никак не мог вернуться домой, — подумал он. — Неужели он и в самом деле решился на самоубийство? Тогда это моя вина». Внезапно ему в голову пришла другая мысль: «Ханако, наверное, знает, куда уехал брат, хоть тот и ненавидит ее…»

— У вас здесь есть служанка по имени Ханако? — снова обратился он к бою. — Можно ее позвать сюда?

Бой улыбнулся:

— Вы спрашиваете о Ханако? К сожалению, она уволилась на другой день после отъезда господина Коямы… Куда она уехала, никто не знает!

И на лице его появилось злорадное выражение.

Рокуносукэ стоял как в воду опущенный и не мог сообразить, что ему делать дальше. Чувствуя, что оставаться здесь все равно бесполезно, он побрел в театр. Управляющий и сослуживцы брата на его вопросы в один голос ответили, что Сэйносукэ действительно взял отпуск. Перед этим у него был какой-то встревоженный вид, приятели хотели спросить его о причине, но не посмели.

Рокуносукэ вернулся домой и поспешно написал письмо родственникам в деревню Осима. Сам же отправился бродить по всем кафе, барам и публичным домам. Промаялся целую неделю, но на след брата так и не напал.

Постепенно мысль о необходимости поисков начала бледнеть у него в голове. В это время японская эскадра только что разбила под Дадунгоу китайский флот, и вся страна, словно обезумев, предавалась победному ликованию. Особенно веселились токийские горожане. Зал рулетки был переполнен и днем и ночью, ставки исчислялись десятками тысяч, страсти разгорались, и низкорослый Рокуносукэ вдруг превратился в собственных глазах в великана. Его вера в себя еще больше утвердилась. Он хотел стать гражданином огромного восточно-азиатского государства и, разумеется, давно забыл о брате.

Однажды часов в семь утра, когда он после бессонной ночи в игорном доме, довольный, возвращался к себе домой, на пороге его встретила хозяйка с пакетом в руках.