Цвингер

Они хотели взорвать весь город, распихали вещи в тысячи тайников, потом взрывать не стали и поудирали. Валялись пустые бутылки, оружие, сброшенные мундиры. Распад, децентрализация, отчаянный страх. Где и что было запрятано, поди теперь все это разбери.

Георга готовится ко входу русских. Чуть не лишилась вахмистрова расположения, принудив его собственноручно вылить содержимое пятидесяти бутылок шнапса, ибо она слыхала, что русские во хмелю плохи. Пару бутылок вина он все-таки у нее выпросил и спрятал в груду сожженных полицейских актов — жаль только, что зола была еще горяча.

Появились земляного цвета униформы. Тревожно, недоверчиво двигались тени перед зданием Академии художеств. Георга и вахмистр уже с трудом выдерживали бесконечное ожидание. Хотелось наконец узнать, каковы на самом деле русские. И если суждено быть убитыми, так поскорей! Они вынесли из лазарета носилки, повязали на руки повязки с красным крестом и уселись на ярком солнышке у ворот под больничным флагом, с твердой решимостью зазвать к себе русских, которые пока что лишь с большой осторожностью проникали в центр города.

Вскоре ввалились несколько украинцев — светловолосые, приветливые — и потребовали пить. Георга вынуждена была первой отхлебывать сельтерскую воду из каждой бутылки. Затем появился настоящий русский медведь, протянул Георге насквозь простреленную черную лапу, а по щекам у него катились слезы. Она его перевязала — наконец-то пригодились знания, полученные на занятиях по противовоздушной обороне! — и он еще какое-то время подпирал спиной стену, выкурил сигарету, поплакал и вновь исчез.

— Дальше, Зиман, любопытные подробности, гляньте.