Цыганка из ломбарда

— По нескольким… И все они веские, — сказала Агарь, подперев подбородок руками и пристально глядя на его морщинистое лицо. — Я знаю о вас все от цыгана, который был здесь шесть месяцев тому назад. Ваша жена умерла, сын вас бросил, и вы живете один, никем не любимый, ненавидя всех и вся. Вы старый, немощный и одинокий, но благодаря браку вы родственник нежной цыганки. Вот почему — и еще потому, что в жилах моих течет кровь вашей покойной рани[9], я пришла, чтобы присмотреть за вами.

— Ах ты Иезавель![10] Так я тебе и позволил!

— О, вы быстро согласитесь, — беззаботно ответила женщина. — Я слышала, вы скупец, поэтому вы не упустите шанс обзавестись бесплатной служанкой.

— Служанка! Ты? — спросил Дикс, восхищаясь ее величественным видом.

— И тем не менее, господин Дикс. Я буду присматривать за вами и вашим домом. Я буду скрести, и готовить, и штопать вашу одежду. Если вы научите меня вашему ремеслу, я попробую заключить с кем‑нибудь сделку так же жестко и стремительно, как делаете вы. И все это — задаром.

— За еду и жилье, дерзкая девчонка.

— Дайте мне сухой хлеб и холодную воду, крышу над головой и охапку соломы, чтобы спать. Это недорого вам обойдется, и больше я ничего не попрошу… Скряга.

— Как ты смеешь так меня называть, дикая кошка!

— Так вас называют соседи, — ответила Агарь, пожав плечами. — Думаю, это прозвище вам подходит. Ну‑с, господин Дикс, я сделала предложение.

— Я пока еще его не принял! — огрызнулся Иаков, сбитый с толку этой девушкой. — Почему ты пришла ко мне? Почему не осталась со своим племенем?

— Я могу объяснить это за пять минут, господин Дикс. Мы, Стэнли, сейчас в Нью‑Форесте. Знаете, где это?

— Само собой, девчонка, — печально ответил Дикс. — Там я встретил свою Агарь.

— Именно оттуда я и явилась — вторая Агарь, — ответила девушка. — Я жила со своим племенем и была счастлива, пока не пришел Голиаф.

— Голиаф? — недоверчиво переспросил Иаков.

— Он наполовину горгио[11], наполовину цыган — рыжий негодяй, который решил влюбиться в меня. Я ненавижу его. Ненавижу до сих пор! — Грудь женщины быстро вздымалась и опускалась — она часто и тяжело дышала. — И он бы заставил меня стать его женой. Фараон — наш повелитель, вы знаете — силой заставил бы меня стать рани этого человека, потому что некому было меня защитить. И я была несчастна. Тут я вспомнила, что мне рассказывали о вас, женившейся на одной из нашего рода. И я сбежала сюда, чтобы найти у вас защиту и стать вашей служанкой.

— Но Голиаф, эта рыжая скотина?

— Он не знает, куда я делась, и никогда не найдет меня здесь. Позвольте мне остаться, господин Дикс, и быть вашей служанкой. Мне некуда идти, некого просить, кроме вас — мужа покойной Агари, в честь которой мне дали имя… Так мне уйти или остаться, теперь, когда я сказала вам правду?

Иаков задумчиво посмотрел на девушку и увидел слезы, блестевшие на тяжелых ресницах, хотя гордость заставляла ее сдерживаться. Тронутый ее беспомощностью, вспомнив о жене, которую он так сильно любил, и оценив преимущества обладания белой рабыней, на которую можно будет положиться, хитрый старик передумал.

— Оставайся, — тихо сказал он. — Посмотрим, будешь ли ты мне полезна… Полезна и преданна, моя девочка. И коли так, у тебя будут стол и кров.

— Договорились, — сказала Агарь со вздохом облегчения. — А теперь, старик, дай мне отдохнуть, я прошла много длинных миль и устала.

Вот так Агарь и поселилась в ломбарде; и вот почему Варк, к своему великому изумлению, обнаружил женщину — более того, молодую и красивую женщину — в доме Иакова Дикса. Эту новость соседи восприняли как чудо и распространяли все новые истории о господине Диксе и его домоправительнице, которая, судя по слухам, была не лучше, чем следовало ожидать. Но Агарь не заботили злые языки — и старика тоже. Без искры любви или привязанности они работали вместе на основе взаимной выгоды; и все оставшиеся дни Иакова Агарь служила ему верой и правдой. Чему и дивился Варк.

Для девушки то была нелегкая жизнь. Иаков был строгим хозяином, и она очень дорого платила за ночлег и пропитание. Агарь скребла стены и полы, чинила заложенные платья, требовавшие починки, и готовила скромную пищу для себя и своего хозяина. Старый ростовщик научил ее, как занижать цену предметов, которые приносили в заклад, как торговаться с их владельцами и как выжать последний шестипенсовик из жалких людишек, приходивших выкупить свои залоги.

Вскоре Агарь стала такой же хитрой, как и сам Иаков, и он никогда не боялся доверять ей сделки или работу в магазине. Она начала разбираться в картинах, драгоценных камнях, изделиях из серебра, в фарфоре — фактически изучила все необходимое, чтобы стать в этом деле специалистом. Сама того не зная, невежественная цыганка сделалась настоящим знатоком.