Цыганка. Кровавая невеста

Кармен подняла на него глаза и испытующе посмотрела, после чего отпустила его ладонь и произнесла спокойно, без тени злости:

– Вы хотите меня оскорбить – я это вижу. Но вам это не удастся, потому что я и есть цыганка. Мать моя – цыганской крови и бабушка тоже. Мой народ кочевал. Одни говорят, что истоки нашей нации в Индии, другие утверждают, что мы родом из Египта. Я не знаю точно, да и это не важно. Земля круглая и тем, для кого домом может стать кибитка, комфортно практически в любом месте, в любой стране, в любом городе. У нас говорят: как не называйся, а человеком оставайся.

Кармен могла долго говорить о своем народе и о том, как она относится к происходящему вокруг, но к счастью подоспел официант с готовыми блюдами. Василий так обрадовался его приходу, что готов был вскочить и целовать руки старательного сотрудника ресторана, рассчитывающего на солидные чаевые. Кто знает, к чему бы привел этот хлипкий диалог? Зная, как легко вспыхивает его товарищ, и, наблюдая, как держит в узде свои эмоции женщина, издатель, словно опытный синоптик, предполагал, что за их столом может разразиться настоящая гроза с молниями обвинений и громом оскорблений.

– Кармен, скажи мне, не прочитала ли ты на ладони Святослава, когда мне ждать рукопись его следующей книги? – отшутился Василий, желая примирить собеседников.

– Таких вещей я не могу видеть, – дружелюбно призналась ему Кармен, аккуратно отрезая кусочек аппетитной телятины, которая на огромной белой тарелке выглядела как изысканный натюрморт, созданный искусной рукой талантливого художника.

– Так все же: что ты там увидела? Меня разрывает от любопытства! Как его работодатель и человек, вкладывающий в него свои средства, я просто обязан знать его перспективы, – при этих словах Василий взял свою вилку и нагло залез в креманку с икрой, стоящую перед Святославом.

– Я не могу отвечать на вопрос о чужой судьбе. Если он спросит – я скажу, – произнесла женщина, не глядя на Святослава. А после того язвительного замечания, что ей просто не хватает фантазии, чтобы придумать какую-нибудь чепуху, подходящую всем, кто желает открыть завесу тайны о своем чудесном будущем, она произнесла, глядя на того, кто задал вопрос:

– Могу сказать вам одно, Василий: бешеная собака долго не живёт.

– Я должен волноваться? – продолжал насмехаться Елизаров.

– Теперь я слышу ваш вопрос – вы обеспокоены своим будущим. Отвечу кратко: да.

– Товарищи, други, собутыльники! Предлагаю прекратить цыганско-славянскую войну и выпить за дружбу народов, – громогласно произнес Василий и поднял фужер с выдохшимся шампанским. Кармен последовала его примеру, а Елизаров предпочел проигнорировать пафосный тост.

– Заскучал в вашей компании, и кажется, создаю неправильную атфосфэру. Вам бы быстрее до койки добраться, а я тут со своей хмурой рожей, – произнес Святослав, глядя на часы. Речь о спешке в койку возымела должный успех – лицо Василия вытянулось, а Кармен рассмеялась открытым, дружелюбным смехом, чем вызвала еще большее недовольство писателя.

– Я вас насмешил? Не помню, чтобы за этим столом звучала шутка.

– Вы так беззащитны в этот момент, Святослав, – произнесла она, участливо положив свою теплую ладонь поверх его руки. Это выглядело так, словно он был сопливый школьник, взболтнувший глупость, а великодушная патронесса поддержала его, чтобы этот человек не чувствовал себя круглым идиотом. Василий толкнул его в плечо, произнеся с насмешкой:

– Старичок, не кочевряжься! Просто позволь даме вести в этом танце!

Елизаров, сославшись на усталость, картинно встал из-за стола и коротко попрощавшись, поторопился покинуть ресторан.

– А как же твои лобстеры? Ты к ним даже не прикоснулся!

Кармен заметно погасла. Ей не был приятен вертлявый Василий, плюсом ко всему она выяснила, что он женат. Конечно, это ее никогда не останавливало, но заводить роман с человеком, который совсем не интересен, да еще и бесполезен в ее почти благородной миссии, она не видела смысла. Святослав – вот кто был объектом ее желания по многим причинам. Открыто повиснуть на любимце публики женщина не могла себе позволить, а после того, как одна из его птичек свела счеты с жизнью, не было понятно, подпустит ли раненый зверь к себе очередную самку.

Василий извинился перед дамой и, оправдавшись тем, что не обсудил кое-что касательно их сотрудничества, поторопился следом за другом. Святослава он догнал уже на крыльце.

– Какая муха тебя укусила? Тебе трудно было просто разбавить компанию, поболтав о природе-погоде? Лобстеры! К чему все это? – хмуро уточнил издатель, глядя на приятеля.

– Просто не задался день. Виноват, барин. Каюсь. А лобстеров заверните с собой, скушаете на завтрак. Хотя, я думаю, вы проголодаетесь в ночи, уверен эта дама – огонь в постели! Тогда и помянешь меня добрым словом, друг мой!

– Да, на первый взгляд она такая сдержанная, но страсть в ней вот-вот забурлит. У меня никогда не было цыганки!

– Удачи! Не оплошай! И скорее возвращайся к ней, негоже, чтобы приятная дама плесневела от невнимания!