Цыганское гадание

Вечером того же дня, увидев отца, прискакавшего в табор, Тамсин пришла к выводу, что он – самый огромный мужчина из всех, кого она видела за свою недолгую жизнь. Арчи Армстронг был высок, строен и очень крепок. Даже его зубы были крупными и крепкими. Она успела заметить это, когда отец улыбнулся ей.

Тамсин застенчиво улыбнулась в ответ, а отец рассмеялся, и его смех, громкий и приятный, оказался очень заразительным. Девочка тоже рассмеялась. Он был светловолосым, зеленоглазым, розовощеким и напоминал ей мохнатого золотистого медведя.

Она тихо ждала, пока он разговаривал с дедом на шотландском языке, которого Тамсин не понимала. Отец передал дедушке тяжелый мешочек, наполненный серебряными монетами. Тамсин знала, что Джон Фо – граф в своих землях, которые находятся далеко за пределами Шотландии. Она была уверена, что дедушка очень рад этому мешочку с монетами, который он непременно спрячет под полом своей кибитки. Она надеялась, что дед даст ей немного серебряных монеток, чтобы она могла носить их на шее, нанизав на шнурок, как бабушка. Нона носила много монет, и они позвякивали и сверкали на ее груди, стоило Ноне шевельнуться.

Наконец отец вскочил на лошадь и нагнулся, протягивая руки к Тамсин, но бабушка не выпускала ее из своих объятий, а целовала снова и снова до тех пор, пока обе не разразились слезами.

Дед, пропахший дымом, конским потом и металлом, с которым он постоянно работал, нежно коснулся кудрей внучки и сказал, что они будут навещать ее, когда дорога странствий приведет их в окрестности каменной крепости Арчи. Потом он надел девочке на шею тонкий кожаный шнурок, на который были нанизаны три серебряные монеты, поднял Тамсин и передал ее в руки отца.

– Все будет хорошо, – повторила бабушка. – Ты поедешь туда и сама увидишь. Все будет хорошо.

Тамсин кивнула, пряча левую руку под плащом, а правой сжимая маленький узелок со своими вещами. Не успели они с отцом отъехать, как щеки снова стали влажными от слез. Девочка изо всех сил старалась сдержать их, но они все текли и текли. Через какое-то время Тамсин неуклюже вытерла глаза левой рукой, стараясь держать ее сжатой в кулак, чтобы отец не заметил изъяна. Она боялась, что, увидев увечную руку, отец передумает и решит не брать ее в свой большой дом из камня и бабушка с дедушкой огорчатся. Однако в глубине души Тамсин знала, что хотела бы остаться под открытым небом, усыпанным звездами, путешествовать вместе с ветром, солнечным светом и дождем, вместе с бабушкой и дедушкой. Она вовсе не желала оказаться запертой в доме гаджо, темном и сыром, как пещера. Тем не менее улыбка отца и его веселый смех помогли ей успокоиться, почувствовать себя в безопасности. К тому же бабка с дедом пообещали навещать внучку при каждом удобном случае, и если ей не понравится жить с отцом, Тамсин всегда сможет попросить Нону и Джона Фо забрать ее в табор.

И потом, любопытно все же узнать, каковы они, эти шотландские воры и каменные дома!

* * *

– Христос спаситель! Посмотри-ка туда! – вскричал Арчи. Он повернулся к мужчине, ехавшему рядом с ним, и указал на узкую горную долину у подножия холма, на котором они остановились.

Далеко внизу, вдоль ручейка, двигалась группа всадников.

Арчи так резко махнул рукой, что задел дочь, сидевшую на его коленях, но тут же поддержал ее, не давая упасть. Девочка безмолвно подняла на него глаза. Она молчала с тех пор, как несколько часов назад они покинули табор цыган, которых некоторые привыкли называть странствующими египтянами.

Мужчина едва заметно улыбнулся. Дочь внимательно смотрела на него своими удивительными светло-зелеными глазами, окаймленными густыми черными ресницами. Эти глаза казались ему драгоценными камнями на ее маленьком смуглом личике. «Она слишком серьезная, слишком тихая», – подумал Арчи. Ее доверчивость и готовность уехать с ним, ее странная, непривычная красота наполнили его сердце нежностью. Крохотный огонек любви разгорался все сильнее с каждым взглядом, который он бросал на свою малютку-дочь. Она многое взяла от своей матери-цыганки, но эти светло-зеленые глаза были его глазами, и смуглая кожа была бледнее, чем кожа ее матери.

Его юная жена была красивой и доброй, и Арчи никогда не интересовало ее происхождение. Цыганка – так цыганка. Он любил ее, а она любила его. Если бы она не умерла во время родов, у них было бы множество сладких ночей, после которых могли появиться прекрасные сыновья.

Арчи бросил взгляд на своего дядю, Катберта Эллиота, выехавшего им навстречу, чтобы сообщить горькие вести.

– Там, внизу, группа мужчин и с ними юноша, – сказал Арчи. – Вероятно, это они.

Катберт кивнул. Его тонкое лицо, спрятанное под стальным шлемом, было мрачным.

– Едут из замка Рукхоуп, как я и говорил, а впереди – граф Энгус, который недавно взял нашего молодого короля Джеймса под свое покровительство. Теперь король полностью в его власти. А вон тот мальчик – юный Уильям Скотт. Бедный паренек, теперь он – хозяин Рукхоупа. Эти дьяволы повесили его отца нынче утром.