Цып, цып, цып, хвостатенький! (СИ)

Люди ее слушались, несли из дому все, что под руку попалось.

Дракон тем временем неторопливо приземлился на облюбованный участок и деловито прошелся по нему, старательно оставляя свои метки. Он уже не стеснялся при всех метить территорию, наоборот, будто гордился собой.

— Хороший дракоша! Хороший! — подбадривала его Сакуниха. — Давай еще, нам все пригодится!

Но к дракону она и не думала приближаться — предусмотрительно любовалась им издалека, из-за сеновала.

— Да хватит уже! — ворчала где-то рядом с ней младшая Сакунька. — Пожалей его, сколько можно?

— Пусть старается! Хороший дракоша, хоро-о-о-оший!

— Эй, бабы! Припасы куда складывать? — проорал какой-то мужик. — Я в пасть к нему не понесу.

— Там и бросай! Он сейчас закончит свое дело и по всему лугу искать пойдет. Что и не для него прятали — все найдет, он не ленивый. Хороший драко-о-оша! Молодец, что снова начал прилетать, некогда нам за тобой бегать!

Дракон будто понимал, что ему говорят: ходил, будто красуясь, даже хвостом довольно повиливал. Он заметно изменился за последние дни — выглядел очень довольным, да и вел себя на редкость миролюбиво.

Когда ящер закончил свое дело, он предупреждающе рыкнул, полоснув огнем по придорожной крапиве, и начал осторожно подбираться к сваленным у дороги подаркам. Увидев, куда он направляется, бабы и дети с дикими визгами бросились врассыпную. Мужики, в отличие от них, отступали под прикрытие сараев спокойно, «солидно».

Приблизившись к подношениям, дракон принюхался.

— Бражку ищет, — прокомментировал дед Ковыль. — Не до бражки нам сейчас, ближе к осени прилетай!

— Ты уж совсем его в пропойцы запиши! — возмутилась Сакуниха. — Ты его когда последний раз пьяным видел? То-то же! То он весной баловался, а сейчас остепенился. Хоро-о-оший дракоша!

Тем временем «хороший дракоша», закончив обнюхивать дары, повел себя самым странным образом. Подзакусив первыми попавшимися снопами какой-то кормовой зелени, он начал отбирать особо вкусные (с точки зрения дракона, конечно) лакомства и складывать их в одну кучу. Отобрав пару небольших и лишь слегка подтухших тушек, он добавил к ним полмешка свежей требухи, принесенной лично колбасником, после чего задумался. Выбрав снопик молодой сладкой зеленой кукурузы, ящер осторожно водрузил его сверху. Полюбовавшись получившейся горкой, он развернулся и начал методично уничтожать остальное.

— А то почему не ест? — удивился кто-то. — Аль побрезговал?

— Оставляет! На сладкое, — обозвался дед Ковыль.

— На десерт! — подтвердил Сопат Ваныч откуда-то из-за его спины.

Действительно, расправившись с подарками, дракон довольно икнул (лишь угол сарая слегка опалил, а так — без последствий) и вновь посмотрел на ранее отобранную кучу. Походив вокруг, он разинул пасть и начал аккуратно примеряться к ней.

— Да прям так сверху и кусай! Чего думать-то? — донесся веселый бабий голос.

— Подожди ты! — шикнул на нее староста. — Он, похоже, с собой хочет это унести.

— Так что же он нас-то не предупредил? Мы бы ему тормозок заранее собрали! И увязали бы, чтобы нести ловчее было.

Ящер не обращал никакого внимания на крики людей. Как ковшом подцепил снизу зубами горку еды, мотнул слегка головой, перехватывая ее поудобнее, и пошел на взлет.

— Интересно, кому это он подарочек-то понес? Не иначе, второму… — задумчиво пробормотал дед Ковыль.

— Или второй… — уточнил учитель.

«Драконий подарочек», похоже, пришелся по вкусу, поскольку в следующий раз ящеры прилетели уже вдвоем. Время выбрали скрытное — вечернее, почти ночное, но Ваныч их все равно заметил. Боясь упустить такое диво, в свою избу он с радостной вестью не заскакивал, лишь в окошко потарабанил тревожно и сразу же побежал назад — любоваться парочкой.

Перепуганные бабы, уже ложившиеся спать, выскочили к нему на огород в одних сорочках. Но на учителя не сердились, наоборот, похвалили. Странное дело, они будто и не отлучались никуда, а скоро уже все знали эту новость — полдеревни сбежалось на пастбище. Люди, взбудораженные известием, сами хотели посмотреть на второго ящера. Близко подходить боялись, чтобы не спугнуть, останавливались в окрестных кустах.

— Такое событие, такие гости нагрянули, а нам и угостить их нечем! — волновалась Сакуниха.

— Та погодь ты! Он ее только на разведку привел, разве не видишь? — успокаивал бабку дед Ковыль.

— А чего же не по-людски пришли? Среди ночи!

— Потому что драконы! Днем бы к ним люди сбежались всей деревней, перепугали бы молодую! А ей и так все непривычно!

— Так угостили бы, она бы враз и привыкла, — не унималась баба. — А так она понять не может, чего он сюда летает. И ничего нет наготовленного, как назло!

Внезапно кусты, в которых они сидели, тревожно зашуршали — кто-то пробирался поближе к ним.

— Тише там! Спугнешь! — цыцнул на неизвестного дед Ковыль.

— Я к вам по делу, посоветоваться. Как вы думаете, им горох можно? — раздался мужской хрипловатый голос. — У меня там стожок стоит: корове молодого накосил, а она захворала, побоялся сразу давать. А теперь и подавно не хочу — трава-то постояла уже сложенная, привявшая да взопревшая, не годится скотине.