Цыплёнок и ястреб

Одним утром мы вылетели в Иадранг, чтобы доставить посыльного. Посыльный нес сумку с важными сообщениями для разных командиров. Я такую работу любил больше всего. Никаких полетов в строю, горячих зон, орущих сапог и красных трассеров.

Пройдя перевал Мангянг, мы сели на маленькую площадку где-то к югу от Плейку. Посыльный выскочил наружу и сказал, чтобы мы заглушили двигатель. Так мы и сделали, а потом, бродя, наткнулись на группу старших офицеров, допрашивавших пленного солдата АСВ. Руки у него были связаны. Когда переводчик резко выкрикивал вопросы, то он лишь быстро качал головой. Грузный полковник злился и задавал вопросы вновь. Позади пленного стоял майор, доставший из кобуры пистолет 45-го калибра, но пока не поднимавший его.

— Скажи ему, чтоб говорил, а то мы его убьем, — сказал полковник. Переводчик АСВ ухмыльнулся. — Скажи!

Переводчик состроил суровое лицо и принялся орать по-вьетнамски, подчеркивая слова жестами. Пленный вздрогнул, но решительно покачал головой.

— Сказал, что убьем?

— Да. Ты сейчас говорить. Если не говорить, мы тебя убивать. Бабах, — и он стукнул кулаком по ладони.

— Хорошо. Еще раз скажи.

Он сказал, но пленный упрямо отказывался говорить.

— А, черт! — рявкнул полковник и негромко добавил. — Когда Нгуен опять будет спрашивать, майор, приставьте ему пистолет к голове.

— Есть, сэр, — майор поднял оружие.

Переводчик вновь накинулся на пленного, выпустив поток угроз, а майор толкнул его в затылок пистолетным дулом. Пленный дернулся и зажмурил глаза, ожидая взрыва. Когда переводчик перестал вопить, он покачал головой. Нет.

Полковник отодвинул переводчика и приблизился к пленному:

— Слушай, ты, гук паршивый. Быстро начал говорить. А то я размажу твои поганые мозги по всем джунглям.

Он придвинулся ближе:

— Майор, взведите затвор.

— Что?

— Взведите затвор, так, чтобы слышал. Он, похоже, не верит, что мы его сейчас грохнем.

— Но мы не можем, сэр.

Полковник развернулся к майору:

— Я это знаю, и вы это знаете. Но он не знает. Взводите.

— Есть, сэр.

Майор неловким жестом оттянул затвор и отпустил его с лязгом. Этот звук заставил пленного подскочить. Похоже, он приготовился к смерти. Он опустил голову. Майор приставил ему пистолет к основанию затылка. Но не успел переводчик открыть рот, как пленный начал медленно качать головой. Нет.

— Ладно, ладно, передохнем немного, — сказал полковник. — Вот же чертовы гуки.

Он оглянулся и увидел нас с Гэри:

— А вам чего надо?

— Распоряжения из дивизии, сэр, — посыльный вручил полковнику толстый конверт и отдал честь.

— Отлично, — кивнул полковник. — Ебаные бумажки найдут тебя везде, куда ни залезь.

— Так точно, сэр, — ответил посыльный.

Полковник оторвался от бумаг:

— И дальше что?

— Мне нужна ваша роспись на первой странице, сэр.

— Сейчас, сейчас, — он принялся шарить по карманам в поисках ручки, а потом увидел, что пленный внимательно его разглядывает. — Майор, завяжите этому косоглазому глаза. И скажите ему, что я приказал его расстрелять.

— Сэр?

— Скажите-скажите, — полковник устало покачал головой. — Господи, майор, ну элементарные же вещи. Сейчас я ненадолго отойду, а вы поговорите с ним по-хорошему и объясните, что у него еще есть шанс спасти свою жалкую шкуру. Может, он так разговорится. Понятно?

— Вот вам ваша первая страница, — полковник протянул бумагу посыльному и посмотрел на меня. — Хорошая погода для полетов.

— Так точно, сэр.

Он кивнул несколько раз, словно соглашаясь с несколькими вещами, а потом мрачно глянул на меня:

— Ну?

— Есть, сэр, — ответил я торопливо. — Уже идем.

Я сплюнул кровь. Я бросил курить и теперь она собиралась где-то изнутри щек. Я сидел за столом в кухонной палатке и пытался сообразить, как привести в порядок толстую пачку бумаг — доклад о летном происшествии. С тех пор, как я схватил сильную простуду, то попал в аварийную комиссию. Рота продолжала работать неподалеку, но говорили, что через несколько дней нас отправят на «Индюшачью Ферму».

Чувства у меня были смешанные. Занимаясь такой работой, я пребывал в безопасности лагеря, но почему-то ощущение, что меня оставили позади, вынести было тяжело. Дебильная эмоция! Уж лучше разбираться с горами бумаг, чем летать. Так почему мне так погано? Кто я такой? Лемминг? Расслабься и получай удовольствие, пока можно.

«Командир экипажа заявляет, что не знал о том, что зона высадки заполнена труднозаметными пнями», — говорилось в докладе. — «Летательный аппарат приземлился на крупный острый пень, что привело к потере аппарата». Да кому какое дело? Почему на этой чертовой войне надо отписываться по каждой аварии? И с какой стати пилот должен знать обо всем? У него что, рентгеновское зрение?

— Ничего, если я тут присяду? — к моему столу подошел сержант Райлс.

— Запросто.

Он отодвинул папку и поставил на свободное место крышку от фляги.

— Надо передохнуть от чертовых снабженцев, — объявил Райлс.