Цыплёнок и ястреб

Официантка поклонилась и ушла за пивом. Я улыбнулся, глядя как мой обнаженный призрак порхнул вслед за ней и настиг ее, когда она склонилась над стойкой.

Она вернулась, глядя уже приветливей и подала мне пиво. Наши руки соприкоснулись и я почувствовал согревающий электрический разряд, проскочивший между нами. В разуме вспыхнули воспоминания о пикантном запахе и судорогах оргазма. Ее голос отдался как эхо:

— Не хотите ли…

И тут раздался резкий, разрывающий вой: звукосниматель скользнул по пластинке. Официантка бросилась на пол и откатилась под стол.

Услышав треск мебели и звон бьющегося стекла, я обернулся и увидел, как вьетнамцы залегают в укрытие. Пять человек скрючились за стойкой бара. Я одиноко сидел на веранде и потягивал пиво. Девушка, отползавшая в глубину, опрокинула стул.

И все из-за соскользнувшего звукоснимателя? Черт возьми, да они еще более дерганые, чем я. Я оглядел бар. Ничего не происходило. Драки не было. Люди выглядывали из-за стойки и столиков. Их просто напугал резкий звук. В них не было никакой уверенности, что в городе безопасно. Они знали факт: ВК повсюду.

Вот же трусы, подумал я с ненавистью. Я почувствовал, что меня предали. Они и в самом деле напугались.

Пять минут в полной тишине я смотрел на пену прибоя, светившуюся в собиравшихся сумерках. Потом бар со своими посетителями начал возвращаться к жизни.

Я оплатил счет и ушел в комнату, которую снял.

Там я уселся на кровать и принялся думать о панике в баре. Старый вопрос: почему вьетнамцы не дерутся с ВК, так, как ВК дерется с ними вновь поднялся в полный рост. Если народ не будет нас поддерживать, мы проиграем войну. А если им самим без разницы, то нам-то зачем драться? И уж конечно, те, кто командует всем этим фиаско, не могли не видеть происходящего. Уж очень явными были знаки. Утечка секретов к ВК, трусливые солдаты, мятежи в АРВ, политическая коррупция, вьетнамские морпехи, воевавшие с вьетнамскими же морпехами в Дананге и вечная вьетнамская мысль о том, что рано или поздно Хо победит.

Я вдавил сигарету в пепельницу. Без американской военной и финансовой поддержки южновьетнамское правительство давным-давно бы рухнуло — и это стало бы естественным следствием отсутствия поддержки со стороны народа.

И вся эта проблема легла на мои плечи. Через несколько часов я по своей воле отправлюсь в бой и начну рисковать своей тощей шеей ради тех, кому без разницы.

Я бодрствовал и курил всю ночь. Я пытался заснуть, но постоянно вскакивал, сидел в постели, прислушивался.

На следующий день я был уже дома, в Дакто. Здесь с войной все было просто. Мы хорошо работали — били ВК почти каждый раз и гнали их без остановки. Здесь я был на правильной стороне. А нерешительные, трусливые вьетнамцы не показывались и не напоминали мне, что им без разницы. Можно было убедить себя, что убивая все больше коммунистов, мы победим. Забравшись в свою раскладушку, я мгновенно заснул.

На следующий день мы с Гэри сидели на полу вертолета и ждали, пока «сапоги» поедят. Их взвод был одним из тех, что продвигались на запад в поисках ВК. Все было знакомо и мы перешучивались.

— Поехал бы со мной, — сказал Гэри.

— Да я пытался, дубина. Меня не пустили. Ты как билет достал?

— Подошел да купил.

— Ну, значит, ты был на штатского похож. Потому что мне ничего не продали.

— Да уж, не повезло. Ты Травяную Гору не видел.

— Это еще что?

— На Травяной Горе куча домиков гейш. Хочешь, расскажу, как там в домике гейши?

— Нет.

— Все начинается с бани. Ты и две голых девушки. Сначала они тебя моют, потом натирают, потом массируют.

— Ты не слышал, что ли?

— Слышал, — ответил Гэри. — Они вдвоем массируют тебя так, что кажется, ты сейчас развалишься. А потом, в идеальный момент, одна из них садится на тебя и избавляет от страданий.

Закрыв глаза, я кивнул — мысленно пнув себя за то, что не потрахался, когда была возможность.

— И это только начало.

— Только начало!

— А как же. Ты оттуда выберешься только через несколько часов. Тебя опять моют, приносят чай, еду, массируют, чтобы ты сил набрался, а потом передают еще двум-трем девчонкам и каждая с тобой работает по-своему.

От воспоминаний лицо у Гэри так и осветилось.

— В жизни не слышал про Травяную Гору, — пожаловался я.

— Как не слышал? Где же тебя черти носили?

На следующий день я летал с Королем Неба. Где-то посреди лагеря нас отыскал лейтенант-«сапог»:

— У нас тут журналиста ранили. Не подберете?

— Запросто, — ответил я.

— Командир отделения сказал, что стрелял снайпер. Говорит, место зачищено.

— Без проблем. Где они?

Лейтенант показал мне карту. Нужное место было всего в миле отсюда. Когда я повернулся, чтобы залезть в вертолет, Король Неба с борттехником были уже готовы. Пока я пристегивался, Король запустил двигатель.

Король приближался к нужной точке на скорости в пятьдесят узлов.

— Здесь, — и я показал на группу из четырех-пяти солдат, стоявших над лежащей фигурой в гуще безлистных деревьев. — Видишь?

— Вижу.

Когда мы приблизились, все люди бросились на землю, кроме одного, который целился в нас кинокамерой.

— Ничего так место для посадки, — сказал Король Неба.