Цыпочка

Я вцепляюсь в голову дрожащими руками, предварительно наказав кухонную стену, ударив по ней кулаком. Я надеялся пробить в ней дырку, вкладывая в удар всю свою ярость, но стена осталась целой и невредимой, я только в кровь разбил костяшки пальцев. Боль в голове еще усиливается. Такое впечатление, что мое тело сейчас взорвется от боли.

Сукины дети, членососы, ублюдки!!!

Совершенно потеряв голову, я бью по стенам в коридоре, уже не контролируя себя.

Где же мои чертовы ключи?

Я возвращаюсь в свое жилище, хватаю горсть скрепок и швыряю их в стену так сильно, как только могу. Никчемное дерьмо в четырех стенах моей несчастной маленькой вселенной.

Бам! Бах! Бац!

Потом я беру стул, поднимаю его над головой и бросаю на пол со всей дури. Он ударяется об пол с восхитительным звуком — крак! — и разваливается на мелкие кусочки.

Я не понимаю, каким образом разбитый стул поможет мне отыскать ключи, но в эту минуту мне кажется, что именно это я должен был сделать.

К тому же это дает невероятно приятные ощущения.

Я поднимаю дверь, служащую столом, над головой и бросаю в зеркало, и, о господи, оно осыпается миллионами острых осколков, подобно конфетти в аду.

Битое стекло заставляет меня сделать шаг назад. Моя комната выглядит так, будто приняла на себя гранату, чтобы спасти остальных солдат. Когда мое дыхание восстанавливается, я падаю на свой жуткий матрас, потрясенный и напуганный, терзаемый запоздалыми угрызениями совести.

А потом я засыпаю.

Я просыпаюсь на развалинах собственной жизни. Мысль о том, что я даже не позвонил Кристи, гложет меня изнутри. Но я быстро отгоняю ее.

Когда я понимаю, что мне уже не надо идти к Кристи, моя голова проясняется, как будто полуденный туман на мосту «Золотые ворота» рассеивается, обнажая красоту дня, и я чувствую прилив энергии, вполне достаточный для того, чтобы убрать помещение и пойти на прогулку.

Мысли об этом постепенно приводят меня в полное сознание, и я начинаю приводить в порядок комнату.

Закончив уборку, я перебираю свои наличные деньги с нежностью влюбленного. Может, мне надо спросить у Санни, не хочет ли он объединиться со мной и начать серьезный бизнес, где можно будет заработать действительно большие деньги. Тогда у меня будет своя собственная комната. Я смогу помочь Джейд соскочить с иглы, и мы будем жить одной большой счастливой семьей.

Это кажется таким реальным.

* * *

Я совершил какой-то детский проступок. Я уже не помню, что это было, но это было плохо. Мой отец схватил колесо нашего фургона, его шишковатые суставы побелели, а челюсть раскрылась и дергалась, как медвежий капкан.

— Папа, прости!

— Прости, папа…

— Папа, что с тобой?

— Ты сумасшедший, папа?

— Прости меня, папа…

Он не говорит ни слова. И чем дольше он молчит, тем больше я чувствую себя несчастным маленьким пятнышком на пассажирском сиденье.

* * *

Я направил мотоцикл в 3-Д. На улице дул легкий приятный зефир. День был умиротворяющим. А может, это я был умиротворенным.

Я не думал о том, что оскорбил Кристи, о том, что она подставляет себя, выгораживая меня. Меня не волновало, как она себя чувствует, когда объясняет родителям мое отсутствие, а они неодобрительно качают головами. Я вообще не думал ни о чем таком, наслаждаясь песней «Бич Бойз», звучащей то ли у меня в ушах, то ли откуда-то из машин или домов.

В 3-Д я почувствовал себя самураем, героем, толкающим огромный камень на высокую гору.

— Привет, мальчик, — поздоровался со мной Санни, — я знал, что ты не сможешь не прийти. Он был одет в зеленое платье, на руках — браслеты, а на голове — огромная пасхальная панамка с прикрепленной к ней корзиночкой с яйцами.

Не засмеяться было невозможно. Я и засмеялся. И почувствовал себя как дома, со своими родственниками.

Санни расцеловал меня в обе щеки. Вокруг сновала толпа народу — блондины, брюнеты, шатены, опять блондины.

А я глазами искал Джейд.

— Она здесь? — спросил я взволнованно.

— Не торопись, малыш, сначала я тебя накормлю, — Санни потянул меня на кухню и подвинул мне тарелку сладкого картофеля, черные бобы, бисквиты и пару кусочков ветчины.

Когда еда исчезла с моей тарелки, Санни провел меня в гостиную сквозь веселящуюся пасхальную толпу. Там, в глубине комнаты, в кресле сидела девушка в закрытом купальнике, с маленьким заячьим хвостиком и большими картонными ушами, прикрепленными к голове. В руках у нее была пасхальная корзинка, полная ликера, сигарет с марихуаной, желтых, красных, зеленых и синих пилюль и серых волшебных грибов. Девушка выглядела смешно, но мило: оливковая кожа, кудрявые каштановые волосы, курносый нос, щеки с ямочками, полные губы, зеленые глаза, красивое тело и, мягко говоря, заполненное до отказа декольте.

— Это Сладкий Зайчик, — кивнул мне Санни, а потом обратился к ней: — А это тот парень, о котором я тебе рассказывал. Делай все, что он тебе скажет. Я имею в виду, абсолютно все.

Он подмигнул ей, и она рассмеялась. У нее был очень сексуальный смех.

— Привет, Сладкий Зайчик, — улыбнулся я ей, когда Санни испарился.

— Счастливой Пасхи, — ответила она голоском маленькой девочки.