Цыц!

— Первая в пять, вторая в семь.

— Ничего себе! Ну ладно. Лиля, как мы поняли, у вас тут родные, можете быть свободны. Давайте только договоримся, где и когда встречаемся.

— Давайте в половине пятого у того магазина, который я вчера вам показывала.

— На Невском?

— Да.

— Отлично, девушка! Можете быть свободны. Галь, пошли в Гостиный двор?

— Пошли!

И оживленно беседуя, дамы двинулись в сторону Гостиного двора.

Да, правы были наши. Нормальные тетки, ничего из себя не строят и, похоже, нашли друг друга. Болтают, не покладая языка. Небось охота поговорить на профессиональные темы, это ж не со всяким автором получится.

Лиля вернулась к матери, но той дома не было. Она взялась за телефон, созвонилась с магазинами, с телевидением, позвонила в Москву, Марине, сказать, что все нормально.

— Лиль, тут от Ахметшина звонили, просили сказать, что он задерживается.

— Да? А кто звонил?

— Не знаю, какая-то женщина.

У Лили все внутри оборвалось. Какая же я дура! С чего я решила, что он свободен как ветер и только и ждет моей благосклонности? Вполне возможно, что у него есть жена и целый сонм любовниц по всему миру… А что, у такого роскошного мужика так и должно быть… И при чем тут я? Просто я поверила его книге, а там он одинокий волк… Но ведь там много придуманного… Хотя я точно чувствовала, где правда, а где выдумка. Казалось, эту книгу писал очень одинокий человек. Хотя чего я переполошилась? Мало ли кто мог звонить по его просьбе? Наверняка, у него есть какие-то секретари, референты или как там это еще называется. Я ж ничего о нем не знаю… Задерживается… Спасибо, предупредил. И что я себе вообразила?

Как назло пошел дождь, небо было низкое, со свинцовыми тучами… Настроение испортилось вконец.

— Лиль, иди обедать! — позвала Софья Яновна.

— Иду! А что на обед?

— Суп-пюре из кабачков и судак со шпинатом.

— Хорошо, вкусно.

— Да ты сперва попробуй, потом говори вкусно. Ты чего нос повесила? Кавалер не звонит?

— Да нет, просто погода плохая… Солнышка хочется.

— Ишь чего захотела! Клубнику будешь?

— Буду! С молоком.

— И то славно. Хоть поешь как человек. В Москве-то теперь небось и не готовишь?

— Факт, не готовлю.

— То-то я гляжу, еще ни одного рецепта у меня не взяла. Плохо, желудок испортишь!

— Да нет, Софья Яновна, я отдохну полгодика, а как захочется домашней еды, глядишь, и опять встану к плите.

— А кавалера не кормишь?

— Вот еще! Пусть он меня кормит!

— Тоже правильно. По нынешним-то временам. А кофе будешь?

— Нет, спасибо, кофе буду с нашими дамами пить. У нас Бекасова все время кофе пьет.

— Ну-ну, как угодно барышне.

— Софья Яновна, вот поела ваших прелестей и настроение выправилось.

— Конечно, с голодным брюхом какое настроение.

— Что правда, то правда. Спасибо огромное, но мне пора бежать.

— Зонтик возьми, дождь на улице.

— У меня нет, забыла.

— Так материн бери, у нее их целая коллекция, выбирай любой!

Лиля выбрала ярко-желтый длинный зонт с лиловыми ирисами.

— Красотища какая!

— А Полька никогда его не берет. Я спрашиваю, зачем купила. Понравился, говорит. Любит она деньги мотать… А они ей нелегко достаются. Погоди, возьми вон еще шарфик к зонту есть.

— Шарфик к зонту? — удивилась Лиля.

— И не только шарфик, а еще и сумочка вот для покупок.

Шарфик и сумочка были наоборот, лиловые с желтыми ирисами. Лиля с удовольствием повязала шарфик, здорово оттенявший бежевый плащ.

— Я Польке скажу, пусть тебе это все отдаст, она ж не носит.

— Нет, не нужно!

— Нужно, нужно, ты молодая, тебе сгодится.

Настроение поднялось еще больше. Лиля покрутилась перед зеркалом, поцеловала Софью Яновну и умчалась.

Дождик как назло перестал. Лиля повесила восхитительный зонтик через плечо. Какая мама умница, что взяла в дом Софью Яновну, очень дальнюю родственницу из крохотного приволжского городка. Софья Яновна осталась одна, жить стало не на что и мама предложила ей переехать в Петербург. Та долго не хотела, говорила, что не привыкла быть кому-то в тягость. Но Полина Сергеевна закричала на нее: «Какая тягость? Ты что? Да у меня минутки свободной нет, дом запущен, муж недокормлен. Если ты возьмешь на себя хозяйство, я буду самая счастливая женщина Санкт-Петербурга и Ленинградской области!»

Чувство юмора было вполне присуще Софье Яновне и она согласилась. Как выяснилось позже, было у нее и чувство стиля. Постепенно из провинциальной учительницы она превратилась в заправскую экономку или домоправительницу знаменитой актрисы, словно была персонажем старых русских пьес и водевилей. Все друзья дома ее почтительно обожали, Юрий Миронович целовал ей ручки, Полина Сергеевна платила хорошее жалованье, водила на спектакли, привозила подарки и нежно заботилась, когда Софья Яновна прихварывала. Словом, эта история обеим пошла на пользу. Софья Яновна не чувствовала больше одиночества.

— Лилечка, вы появились, и кончился дождь. Боже, какой зонтик! И шарфик к нему! Галя, смотри, какая прелесть! — воскликнула Василькова.

— Лиля, это в Питере куплено? — спросила Бекасова.

— Понятия не имею! Это мамино…

Тут зазвонил ее мобильник.

— Да, мамочка?