ТСЖ «Золотые купола»: Московский комикс

Додик Куманян присоединился, не колеблясь. Он надеялся, что таким образом наконец сможет контролировать многотысячные коммунальные платежи, которые ТСЖ накладывало на его ресторан. Доктор Лор тоже подал заявление в члены правления: углубив отношения с жильцами «Куполов» на решении общих животрепещущих задач, он рассчитывал расширить клиентскую базу. Мадам де Голь тоже пыталась баллотироваться, но ей не позволил устав: по статусу она была всего лишь арендатором, а собственностью эксклюзивно владел ее престарелый благодетель. Миссис Сало предложила ей войти в общественный совет, для членства в котором не требовалось предоставлять справку о наличии в комплексе собственности. Люба даже предложила Дарье возглавить его, поскольку сама тоже засобиралась в члены правления, однако, потом передумала.

Еще ряд собственников присоединился к Газидзе в желании погреться под ярким факелом, не задумываясь о последующей необходимости отрабатывать бесплатную трудовую повинность в правлении.

Все время выборной кампании Султаныч трудился, не зная ни сна, ни отдыха. С утра до вечера в качестве инженера, а с вечера до утра — в качестве подрывника-агитатора. Продираясь сквозь темный лес не выверенных списков собственников, через хитросплетения уставных положений и жилищного кодекса, отбиваясь от лишенных кормушки бывших, он довел-таки Саныча до председательского кресла, сбил с него пламя, забрал факел, загасил и поставил в угол, рядом с огнетушителем. Новый этап не предполагал дальнейшего возбуждения членов ТСЖ. Новый этап предполагал пахотные работы, и Сан Саныч, считая себя опытным конем, впрягся в постромки. Он протрубил общий сбор членов нового правления, на который, однако, половина не явилась, чтобы не принимать на себя лишнего груза при распределении обязанностей. Но и это не смутило Газидзе. Он рвал удила и нахраписто тащил сани товарищества без пристяжных. И вот только-только забрезжил свет в отверстии финансового колодца, на дне которого лежало ТСЖ, как вслед за громом с ясного неба грянуло это наводнение.

И где теперь брать денег на ликвидацию последствий? Общее имущество не было застраховано, а стрясти денег на его ремонт будет ой как непросто. Сколько бы денег ни было у отдельно взятых собственников, потратиться на общее хозяйство жаба задушит любого. Но ходить возмущаться состоянием комплекса будут все кому не лень. Слава Аллаху, что половине будет лень или недосуг.

Султаныч добрел до клиники Лора. Здесь вода почти вся ушла, завтра можно будет ставить тепловые пушки и начинать просушку помещения. А пока все будет сушиться, он намеревался предложить Исакичу не затронутый наводнением склад для хранения инвентаря. Инвентарь сейчас все равно весь задействован, пусть доктор пользуется складом на здоровье жителей.

Лор в клинике был не один. На кушетке, раскачиваясь словно в трансе, сидел Иванько, сложив ноги по-турецки. Лор держал у его носа зажатый пинцетом ватный тампон, намоченный чем-то желтым. При виде Султаныча Исакич дернулся, словно застигнутый за чем-то не вполне приличным. Иванько открыл глаза и тоже дернулся, но эта реакция была вполне ожидаемой, хорошо еще, что не забился в конвульсиях при виде своего неблагодарного ставленника.

— Послешоковая терапия, — решил пояснить Лор.

— Что, поставил Аполлонского на сто миллионов, а потом испугался собственной наглости?

— Зачем вы так ерничаете, Шахмар Султаныч? — укорил его Иванько. — Я же к вам всегда, как к отцу родному, а вы.

— Был бы я тебе, Боря, отец, давно бы уже снял ремень и отходил по мягкому месту.

— Так бейте меня, бейте, — неожиданно завопил Иванько, расстегнул и спустил брюки, валясь на кушетку.

К такому буквальному восприятию своей реплики Казбеков не был готов. Он выронил из рук записи и попятился к двери. Лор метнулся к столу, схватил уже наполненный шприц и всадил в обнаженную ягодицу Бориса. Иванько обмяк и мешком завалился на кушетку.

— Что, голова у пациента закипела, Исакич?

— Закипела, Султаныч. Пришел, трясется, заприте, говорит меня, под замок, приставьте санитара и никуда не пускайте. Я ему говорю: «На это нужно согласие твоей жены, а она в Милане, на шопинге».

— Ну, с ней можно по телефону связаться.

— Связались.

— И что?

— Ждите, говорит, завтра вернусь, посмотрю на Борю и решу, запирать его или так оставить.

— А он?

— Требует отправить себя под медицинский надзор немедленно. Из моей клиники уходить отказывается, я битый час пытался его успокоить и домой отправить. Боюсь, говорит, оставаться в одиночестве.

— Что делать будешь?

— Даже не знаю. Мне срочно отъехать нужно. С бывшей женой переговоры назначены. Первый раунд.

— Давай Подлипецкому позвоним. Все-таки приятель, как-никак. Может, подежурит, пока ты отъедешь.

Аркадий Исаакович схватился за трубку.