Цзян Куй. И был мне сон. Стихи

Ведь зеленеет лишь лазурь пруда.

Я вновь взнуздал коня.

Мелодия «Цзе ляньхуань»

Я вновь взнуздал коня,

но долгий вздох остановил меня,

недавнее прощанье всплыло.

Одна струна

стенала с вешней силой,

другая ныла,

что гусь заблудший над водою стылой.

Она, как ива, трепетала,

и растерялась,

и растрепалась.

«Тогда вы были с опахалом,

а я за пологом стояла», –

чуть отвернувшись, прошептала…

Ночное небо прояснилось,

на сем свиданье завершилось –

легко и просто.

Когда опять?

Вотще я указал на розу

и на ручей меж гор –

не потечет он вспять.

И вот – заезжий двор,

печально,

я вспомнил ширму в ее спальне…

Осталась лишь одна

полночная луна,

светящая тебе сквозь сирость сна⁶⁶.

Помню, в лунных бликах.

Мелодия «Ань сян»

Зимой года синь-хай⁶⁷ я, невзирая на снег, отправился к Каменистому озеру⁶⁸ и провел там целый месяц. Затворник Каменистого озера ждал от меня новых мелодий. Я сочинил две – «Ань сян» (Незримый аромат) и «Шу ин» (Призрачные тени). Хозяин восхитился гармонией музыкального лада и даже заставил двух домашних певичек⁶⁹ спеть их.

Помню, в лунных бликах

у цветущей сливы

часто флейтой тихой

милую игриво

призывал я выйти, хоть и было стыло…

Я теперь Хэ Сюнем⁷⁰ старым стал,

всё забылось,

все стихи весны той милой.

Но приводят в изумленье

эти призрачные тени,

хладно-пряно заползая в зал.

У воды

плотный сгусток тишины.

Я б послал своей любви цветы,

да в ночи пути заметены.

Падает в бокал слеза тоски,

молча мне сочувствуют цветки.

Волн Сиху не позабыть разлив,

тени слив

и твою ладонь – в моей руке.

Лепестки летят, летят, летят,

исчезая вдалеке…

Встретимся ль опять?

Бусинки цветков на мшистой сливе.

Мелодия «Шу ин»

Зимой года синь-хай⁷¹ я, невзирая на снег, отправился к Каменистому озеру⁷² и провел там целый месяц. Затворник Каменистого озера требовал от меня новых мелодий. Я сочинил две –«Ань сян» (Незримый аромат) и «Шу ин» (Призрачные тени). Хозяин восхитился гармонией музыкального лада и даже заставил двух домашних певичек спеть их.

Бусинки цветков на мшистой сливе,

дремлют птички на ветвях

сиротливо.

Вспомнил я тебя в чужих краях –

у высокого плетня

молча провожаешь вечер дня.

Так же Чжаоцзюнь⁷³ в той северной глуши

вспоминала юг свой милый.

Словно слышу плач ее души,

может быть, она в ночной тиши

поспешила

низойти в сей сад уединенной сливой.

Вот совсем иных времен принцесса,

что вздремнула чуть, и лепесток

лег на бровки, будто мотылек⁷⁴.

Видно, этот ветерок-повеса

равнодушен к красоте. Другие

строят ей палаты золотые.

Нежный лепесток потоком будет смыт,

и, печаля слух,

воспоет его жалейкою пиит.

Ну, а время минет –

сладкоструйный дух

возродится кистью на стенной картине.

Снежные хлопья редкие.

Мелодия «Юймэй лин»

Эту мелодию сочинил Затворник Каменистого озера⁷⁵, но без слов, и он попросил меня написать их. К югу от дома, за рекой, в саду, прозывавшимся «Поместьем Фаня», зацвели сливы, на них ниспадали снежинки, в бамбуковом дворике стояла тишина. Фань Чэнда знобило, он не решался выходить из дома, и я исполнил для него эту мелодию.

Снежные хлопья редкие

припорошили в саду ручеек⁷⁶,

холодок

поселился в беседке.

Дивные сливы стонут,

злюке-весне пеняя.

Сливовые бутоны

благоухают.

Выйдешь с гостем, быть может,

к этим бодрящим сливам?

Своей красою умножат

уходящие силы.

Нас согреет хмельной глоток,

а снежок воспоем в стихах.

Так и пройдет денек

в вихревых лепестках.

Духмяный ивы пух.

Мелодия «Чантин юань мань»

Духмяный ивы пух

сметает ветер вдруг,

раскрыв над каждой крышей

листвы зеленой нишу.

Размыла темень дальний брег,

в смятенье парус мой – куда направить бег.

Я многих повидал на свете,

но не походит человек

на ивы павильона эти.

Будь чувства им даны,

сумели бы они за веком век

остаться зелены?

Спустилась мгла,

и ею город спрятан,

лишь за скалой виднеется скала.

Я ухожу, как Вэй когда-то,

оставив перстень милой,

чтоб не забыла⁷⁷

и об одном

молила: «Возвратись поране,

я, твой бутон,

одна – совсем завяну».

Боюсь, что и бинчжоуские клинки⁷⁸