Цзян

Мэнди посмотрел на сосредоточенное до одержимости лицо друга, и у него засосало под ложечкой. Зачем мытолько пришли сюда? -подумал он. — Четвертое число месяца.Это число считалось несчастливым. Плохое предзнаменование.

Да хранят нас боги! -подумал он, а вслух сказал:

— Мы очень рискуем. Ты уверен в своих информаторах?

— Абсолютно, — ответил Джейк. — Он здесь.

Я бы предпочел схватиться с кем угодно, только не с Ничиреном, -подумал Мэнди. — С кем угодно. Хоть с самим дьяволом, в которого верят христиане... Но Ничирен и Джейк... Река ненависти, безбрежная и темная...

Джейк сделал три глубоких вдоха. За своей спиной он почувствовал напряжение и учащенный пульс тех, кого он привел сюда. Они как волны прилива, толкающие его в спину и понуждающие его двигаться вперед. Ничирен! -подумал он. — Теперь ты от меня не уйдешь!Страшные образы копошились в его подсознании. Мысли, которым он никогда не давал ходу, сейчас сорвались с привязи и метались в хаотическом беспорядке. И вместе с ними — эмоции, грозившие потопить всякое логическое мышление.

Кровь все быстрее бежала в жилах и шумела в ушах, как воинственный клич.

— Ладно, — шепнул он. — Пошли!

Быстро темнело. Зажглись огни. Неоновая вывеска над входом в заведение озарила улицу розовым и бледно-зеленым светом. Отбрасываемые Джейком и его людьми тени, когда они двинулись по направлению к входу, казались особенно черными на мокром ночном асфальте. Редкие пешеходы спешили мимо, прикрываясь от косого дождя зонтиками, как средневековые рыцари щитами. Какая-то собака безостановочно лаяла в переулке и эхо отбрасывало ее лай от каменных заборов.

Контуры города были смягчены расстоянием, а его дрожащие огни казались размытыми моросившим дождем.

Джейк прошел сквозь бисерную занавеску на двери, и бусинки, унизывавшие висящие нити зазвенели, когда он отвел их рукой и затем отпустил, входя в обеденную залу. Он ощущал рядом с собой Мэнди, а за спиной — остальных, и напряжение, сковывавшее его члены, схлынуло. Он уже не был отдельным человеком, он был частью дантая,боевой группы. Он вернулся в Японию.

— Тут где-то канализационную трубу прорвало, — объяснил Мэнди, когда к ним подошел управляющий. — Это все из-за дождя. Цую.Надо проверить все здания в этом квартале и в соседних.

Лица, повернувшиеся было в их направлении, когда они зашли, снова отвернулись, и прерванные разговоры возобновились. Руки снова потянулись к сакэ и к пивным кружкам. Джейк незаметно исчез, когда Мэнди заговорил с управляющим, и теперь двигался между столиками. Где-то слышался смех. Аромат жареной рыбы, смешанный с табачным дымом и запахом пота.

Они прошли мимо управляющего и, внезапно изменив направление, быстрым шагом направились к задней двери, занавешенной традиционной бисерной занавеской. Двое охранников в кимоно преградили им путь, но Мэнди и один из ребят врезали им ребром ладони в подвздошную кость, а затем — по шее. Пистолеты выпали из рук охранников, а сами они распластались на полу. Боевики перешагнули через них и двинулись дальше по коридору.

Жестом Джейк направил двух своих ребят в северный игорный зал, двух других — в южный, а сам с Мэнди двинулся в сторону западного зала, где, по его сведениям, мог сейчас находиться Ничирен.

Отодвинув в сторону раздвижную дверь, Джейк оказался в комнате на шесть татами. Несколько темно-красных и серых футонов -матрасиков, используемых японцами вместо кроватей, деревянные сундучки танджу спотускневшими от времени металлическими частями. На стенах — японские мечи катанав роскошных ножнах.

Не успев как следует оглядеться, Джейк замер на месте. Раздвинулась еще одна дверь, и в комнату вошли двое. Голые торсы, украшенные татуировками, у каждого — меч в ножнах.

Какое-то короткое мгновение Джейк и эти двое смотрели друг на друга из противоположных углов комнаты, затем татуированные молодцы обнажили мечи и двинулись на Джейка, играя мускулами. Мэнди в это время схватился в дверях еще с одним охранником.

Джейк отскочил вправо к стене, уклоняясь от первых стремительных выпадов противников. Его рука сама нащупала на стене один из катана.Едва выхватив его из ножен, он почувствовал, что этому мечу не меньше трех столетий. Легкий и необычайно удобный в руке. Настоящий музейный экспонат, но это не значило, что его лезвие утратило свою остроту. Искусный оружейник недаром многократно складывал раскаленную стальную полосу и снова и снова бил по ней молотом, выковывая с самозабвением буддийского монаха лучший в мире клинок.

Видя, что он вооружился, татуированные охранники разделились, собираясь напасть на него одновременно с двух сторон и тем самым увеличивая свои шансы на победу.