Туарег 2

Понятно было, что этот колодец получит имя Ахамука, а святых в этих местах отродясь не хоронили.

Оставшимся братьям понадобилась целая неделя, чтобы заделать брешь, вытащить песок и достать тело погибшего. Без всяких церемоний юношу погребли в тени пальм.

А тут новая напасть. Вода, которую привез Ахамук, была израсходована раньше времени.

– Ну что же, придется идти во второй раз… – вздохнула Лейла.

– Да, мама… – сказал старший сын. – Но нас теперь только двое осталось, и если один из нас отправится за водой, второй надорвется, работая сутками.

– Я доставлю воду, – неожиданно заявила Аиша. – Как наезднице мне, конечно, далеко до Ахамука, но теперь будет легче, ведь Рашид знает дорогу.

Гасель обернулся и посмотрел на великана, стоявшего у входа в шатер.

– Помнишь дорогу? – ограничился он вопросом.

– Да, мой господин, – ответил негр.

– И Аишу сумеешь защитить?

– Сумею, мой господин.

– Если ты оплошаешь, демоны гри-гри будут преследовать тебя повсюду, даже в аду не спрячешься.

– Понимаю, мой господин.

– В таком случае мы, Сайяхи, доверяем тебе самое ценное, что у нас есть. И да пощадит тебя Аллах, если через десять дней вы с моей сестрой не вернетесь целыми и с водой.

Глядя, как удаляется ее дочь, одетая в мужскую одежду, с ружьем, лежащим поперек коленей, Лейла нахмурилась. Приближались беспокойные времена, когда вплотную надо заниматься приданым, роль воина не для девушки, а тем более такой хрупкой.

Женщины туарегов, в отличие от других арабских женщин, пользовались большими свободами. Они не прятали свое лицо, в отличие от своих мужчин[2], и если закрывали его, то только чтобы спасти от колючего песка во время сильного ветра. С мнением женщин считались в племени. Не матриархат, конечно, но именно женщины решали, когда наступала пора сева или когда следовало сворачивать лагерь в поисках новых пастбищ. Женщины могли сами выбирать себе мужей, и даже более того – их не закидывали камнями, если они находили замену своему мужу или парню.

Мужчины были воинами и охотниками, и Лейла утешала себя тем, что поиски воды – это, в общем-то, задача, припасенная для женщины. Аиша выросла в седле и умела стрелять не хуже, чем ее братья. Уж она-то сможет постоять за себя. Да и кому из коренных обитателей пустыни придет в голову причинить вред девушке.

Успокаивало и то, что Рашид, хоть и был из касты рабов, воспитывался в лоне семейства, так что его верность была вне всяких сомнений. А уж при его-то силе он мог противостоять любому, кто встретится на их пути.

И все же Лейла не могла чувствовать себя спокойной.

«Аллах велик! – произнесла она в душе. – Он защитит Аишу».

Гораздо больший страх обуревал ее, когда один из сыновей спускался ночью в колодец. Из-за этого она и спать не могла – сидела и прислушивалась. Еще одной потери ей не пережить, хоть и говорят, что тарги сильные.

Через пять дней Аиша и Рашид благополучно вернулись.

Колодец между тем углублялся очень и очень медленно. Братья работали с осторожностью, опасаясь обвала. Но разве предусмотришь все?

На тридцатиметровой отметке их поджидала неожиданность. У пальм нет центрального стержневого корня, вместо него – хаотичное сплетение придаточных корней, развивающихся в основании ствола и ползущих по сторонам. А тут вдруг они наткнулись на толстый корень, отклоняющийся к югу.

И что это?

В голову приходили самые разные объяснения. Наконец пришли к выводу, что раньше, много десятилетий, а может, и веков назад здесь зеленел оазис. Но потом вода ушла, и солнце убило всю растительность. Этот корень каким-то чудом сохранился, и наверняка он приведет их к воде. Им-то, корням, виднее, где находится влага.

– Мы копаем правильно, – убежденно заявил Сулейман. – Тут есть вода. Только мы не знаем, сколько еще копать.

– И что ты предлагаешь?

– Будем рыть, следуя за этим корнем.

– Да и так роем и роем. Сколько еще рыть-то?

– Не имею ни малейшего представления.

– Да поможет нам Аллах!

– Давно бы стоило помочь! – усмехнулся Сулейман.

– Не богохульствуй! – одернула его Лейла.

– Стараюсь, мама… Но с того проклятого дня, когда наш отец дал приют двум умирающим, несчастья преследует нас повсюду, куда бы мы ни направлялись. Как по мне, иногда стоит пренебречь древними обычаями.

– Ты прекрасно знаешь, что гостеприимство у туарегов – не только древний обычай. Это закон, через который нельзя переступать.

– Я согласен с тобой, мама, но почему-то никто, кроме имохагов, этот закон не соблюдает. За время, что мы провели в городе, ни один человек не открыл нам дверей своего дома. Сколько ночей мы были вынуждены провести под открытым небом, и это при том, что в домах, куда мы стучались, было предостаточно места.

– Да, много, я знаю.

– Тогда почему мы должны привечать незнакомцев, если сами они не поступают так же, как мы?

– Потому что нам повезло быть туарегами, а им нет. Считай, что это цена, какую мы обязаны платить за наше место в пустыне.

Слушая мать, Сулейман Сайях пришел к выводу, что спорить с ней бесполезно, а посему лишь пожал плечами и, чуть повысив голос, объявил: