Туарег. Золотое проклятие

Белкасем отправился реализовывать свою цель жизни уже почти два месяца назад… Край туарегов- Азавад- со столицей в легендарном Томбукту, широкая автономия от Марокко, долгожданное объединение его народа и попытка мирного, но достойного, на равных, существования с властью в столице. Перед тем, как уйти, он прибыл в дом ее отца и попросил ее руки… Нуреддин Макдиси дал свое согласие. И хотя было прекрасно известно, что Иштар не беременна, формально нужно было дождаться истечения срока идда- трех месяцев после развода с первым мужем…

Сегодня, стоя перед темным ликом ночи, Иштар провожала последний из этих дней… Вот только того, кто решил наречь ее своей, рядом не было…

-Там не будет связи, Иштар,– сказал он, прощаясь.

-Когда тебя ждать?-спросила она, сдерживая слезы.

-Ты поймешь, когда… Пустыня подскажет…

Она переехала в его дом в Сахаре, аргументируя это рабочей необходимостью и вопросами безопасности, но все эти аргументы были только для прикрытия… Ей было жизненно важно находиться здесь… В его мире… Каждый день она жадно всматривалась в миражи- всплывающие воспоминания об их такой недолгой страсти здесь, в стенах этого красивого дома… Эти картинки прошлого одновременно давали силы верить в их общее будущее и вселяли отчаяние, что все утеряно навсегда… Шестьдесят дней- и ни слова от него… Кто знает, может он ее уже забыл… Имела ли она права его в этом попрекать…

Иштар вдохнула воздух полной грудью и замерла… Здесь и сейчас она почувствовала самый вожделенный запах из всех возможных в пустыне… На небе наверняка были грозовые тучи… Воздух пах разряженным озоном, а еще самым упоительным из всех ароматов в этих краях- петрикором… Запахом близящегося дождя после засухи… Иштар знала эти нюансы в силу своей профессии… От латинского «петра»– камень и «ихор»– жидкость, это слово было придумано, чтобы объяснить, почему дождь пахнет землей… Все дело в особых почвенных бактериях- актиномицетах… Они начинают активно размножаться в условиях обильной влаги, обрушивающейся на сухую землю… Все логично и просто, по-научному… И всё равно, верить в романтику было приятнее… Верить, что каждый дождь в пустыне- это Баракату-Ллах (араб.– благословение Аллаха) было намного правильнее… Кочевники говорили, любовь к этому запаху была заложена в них генетически… Для их предков он означал выживание. Есть дождь- есть жизнь. Есть дождь- пустыня расцветет… Спящее в суровой засухе, семя ашебы проснется и уже к утру покроет еще вчера кажущиеся такими бесплодными пески зеленым ковром, подарив жизнь растениям-эфемерам, похожим на миражи в пустыне… Всего несколько дней глаз кочевника будет радоваться зелени, чтобы потом снова смотреть на привычный пейзаж и ожидать прихода дождя… Зато напитается скот, будет собрана трава, призванная стать источником микроэлементов для животных, а иногда и для людей, на долгие месяцы… Снова наступит засуха и жара, от которых даже кровь в венах загустеет и будь течь медленнее…

Иштар замерла, вглядываясь вдаль. Грозно и пугающе прокатился по небу гром, после чего его рассекла вспышка молнии- острая, извилистая… Она осветила землю и заставила ее вздрогнуть- на горизонте появилась фигура всадника на верблюде… Сердце ее неистово забилось. Уединенность Иштар была условной. Она знала, вокруг нее столько охраны Кадафа и отца, что никто чужой бы в округе не появился, тем более, со стороны большого песка… Его пропустили, потому что Он был свой…

Ноги сами понесли ее навстречу… Босоногую, в разлетающемся кафтане. Она в два счета преодолела чертоги оазиса, ступив на мягкость песка, все еще хранившего жару дня, хоть и потихоньку утихающую под покровом ночи. Когда их разделяло всего пару десятков метров, он тоже не выдержал, на бегу соскочил со своего мегари (прим.– разновидность верблюда, способного развивать большие скорости и преодолевать большие расстояния) и бросился к ней…

Ночь- это тоже море… Бездонное, необъятное… Он плыл к ней, зная эти пески, как свои пять пальцев… Сколько раз он преодолевал этот путь, но только сейчас сердце его билось в таком диком танце предвкушения, что грозилось разорваться… Ночь была плотной, коварной и неприветливой, и если бы не его верный верблюд, знающий свой путь, могла бы запутать даже его… А потом он увидел ее силуэт. Стройный, изящный, манящий… Тучи сгущались, словно журя его за излишнюю радость. Словно Всевышний грозил ему пальцем, предупреждая, что его счастье слишком яркое, слишком кричащее для этого мира… Он подходил все ближе- и видел уже два огня- ее глаза, освещавшие его путь в темноте моря пустыни, словно маяк…

Когда она сорвалась с места и бросилась к нему, он тоже не выдержал. Спрыгнул на ходу с верного спутника и устремился к ней, сдирая с лица тагельсмуст, а с ним тяжесть и усталость дороги.

Первые капли окропили застонавшие от вожделения воды пески в тот момент, когда с таким же стоном к ее губам припал и он, захватывая в свои объятия.