Туарег

Бен-Куфра замолчал и вновь опустил стакан на песок возле огня, почувствовав, что взгляд туарега, устремленный на него поверх лисама, направлен ему в лицо и, казалось, хочет проникнуть внутрь.

– Ты его боишься, – заключил Гасель. – Ты и твои люди страшно его боитесь, верно?

Губернатор согласился.

– Мы присягали ему на верность, и, хотя я не участвовал в заговоре и узнал о нем, когда уже все произошло, я не осмелился протестовать, – печально улыбнулся он. – Они купили мое молчание, назначив единовластным правителем огромной территории, и я принял назначение с благодарностью. Но ты прав, в глубине души я все еще его боюсь. Мы все его боимся, потому что ложимся спать с уверенностью, что однажды он вернется и потребует отчета. Абдуль всегда возвращается.

– Где он сейчас?

– Снова в пустыне.

– Где именно?

– Этого я тебе никогда не скажу.

Туарег пристально на него посмотрел. В его взгляде сквозила суровость, а тон голоса свидетельствовал о том, что он абсолютно убежден в своих словах.

– Скажешь, если я захочу, – заверил он собеседника. – Мои предки славились способностью истязать пленников, и, хотя мы этим уже не занимаемся, рассказ о старых методах все еще передается из уст в уста как о чем-то любопытном. – Он взял чайник и вновь наполнил стаканы. – Послушай! – продолжил он. – Возможно, ты меня не поймешь, потому что родился не в этих краях, но я не смогу спать спокойно, пока не узнаю, что тот человек так же свободен, как тогда, когда он появился на пороге моей хаймы. Если для этого мне придется убивать, разрушать или даже пытать, я это сделаю, пусть мне это совсем не по душе. Я не в силах возвратить жизнь тому, кого ты приказал убить, но зато могу вернуть свободу другому.

– Не можешь.

Туарег посмотрел на него пристально:

– Ты уверен?

– Совершенно. В Эль-Акаб только мне известно, где он, и сколько бы ты меня ни пытал – я тебе этого не открою.

– Ты ошибаешься, – изрек Гасель. – Это известно кое-кому еще.

– Кому?

– Твоей жене.

Он обрадовался, увидев, что попал в точку, потому что по лицу губернатора пробежала тень, и ему впервые изменила выдержка. Он порывался было возразить, но Гасель прервал его взмахом руки.

– Не пытайся меня обмануть, – попросил он. – Вот уже две недели, как я за тобой наблюдаю, и видел вас вместе… Она из тех женщин, которым мужчина совершенно спокойно доверяет свои секреты. Или нет?

Бен-Куфра внимательно посмотрел на него:

– Иногда я спрашиваю себе: неужели ты и впрямь простой, невежественный туарег, который родился и вырос в самой отвратительной из пустынь, или за этим покрывалом скрывается кто-то другой?

Туарег слегка улыбнулся:

– Говорят, наша раса отличалась умом, силой и образованностью и существовала на Крите во времена фараонов. Она отличалась таким умом и силой, что попыталась завоевать Египет, но одна женщина нас предала, и мы проиграли битву. Одни подались на восток, обосновались рядом с морем и положили начало народу финикийцев, которые господствовали на морях. Другие двинулись на запад и поселились в песках, господствуя в пустыне. Тысячи лет спустя явились вы, варвары-арабы, которых Магомет только-только вытащил из самого дремучего невежества…

– Да, я слышал эту легенду. Она утверждает, что вы являетесь потомками гарамантов[31]. Но я в это не верю.

– Может, это всего лишь легенда, но ведь мы на самом деле поселились здесь гораздо раньше вас и всегда были смекалистее, хотя и менее тщеславны. Нам по душе наша жизнь, и мы не желаем большего. Нас не волнует, что о нас думают, однако, когда нам бросают вызов, мы отвечаем. – Голос туарега зазвучал жестче. – Так ты мне скажешь, где находится Абдуль эль-Кебир или же мне придется спросить у твоей жены?

Губернатор Хасан бен-Куфра вспомнил, как накануне отъезда в Эль-Акаб его наставлял министр внутренних дел.

«Не доверяй туарегам, – сказал тот. – Не гляди на их внешний вид, потому что, по моему мнению, среди всех живущих на нашем континенте они в наибольшей степени наделены аналитическим умом и редкой изворотливостью. Это особая раса. Если бы они задались такой целью, то подчинили бы нас себе – все равно, жителей побережья или жителей гор. Туарег способен понять, что представляет собой море, притом что он ни разу в жизни его не видел, или вникнуть в философскую проблему, в которой ни ты, ни я не поймем ничего. Их культура очень древняя, и, хотя как социальная группа они приходят в упадок, что связано с изменением окружающей действительности и утратой воинственности, каждый в отдельности остается по-своему незаурядной личностью. Держи с ними ухо востро!..»

– Туарег никогда не причинит вреда женщине, – сказал губернатор. – И я не думаю, что ты являешься исключением. Уважение к женщине для вас столь же священно, как и закон гостеприимства. Ты что же, нарушишь один закон, чтобы выполнить другой?

– Нет, конечно, – признался Гасель. – Но мне и не придется причинять ей вред. Если она поймет, что твоя жизнь зависит от того, скажет она мне или нет, где находится Абдуль эль-Кебир, то во всем признается.