Тубплиер

– писал Влад.

Кубинец Хуан, сосед по палате, глядел на него с настороженным любопытством, как птица с ветки.

«Рыцари ордена тубплиеров, – писал Влад, – пропитывают общество, но не смешиваются с ним. Тайна их не во владении Святым Граалем или копьем Лонгина. Их тайна в великолепном единстве, разрушить которое может только смерть. Незримая цепь Коха связывает их друг с другом – мужчин, женщин и детей, – и, лишь собираясь вместе, в своем кругу, они ощущают благо свободы. Покидая этот круг, рыцари возвращаются во враждебный и лицемерный мир, живущий по шулерским законам.

Неверно, что советское общество сложено из трех составляющих: рабочих, крестьян и зажатой меж ними прослойки интеллигенции. Весь мир нашего окружения сшит из слоев, сбитых кастовыми или социальными интересами: партийные и беспартийные, колхозники и чиновники, военные и штатские, учителя, врачи, люмпенизированные заводские работяги, заключенные и вольнонаемные. Мы, рыцари ТБЦ, присутствуем во всех слоях, и наше тайное единство обусловлено клеймом нашей болезни».

– У тебя на Кубе, – обернулся Влад к Хуану, – знает кто-нибудь, чем ты заболел?

– Нет, конечно, – ответил кубинец. – Кроме врача и матери.

– А если б ты, – продолжал Влад Гордин, – подхватил, скажем, сифилис, знали бы?

– Узнали бы, – подумав, сказал Хуан. – Сифилис – да.

– А почему? – с большим интересом спросил Влад.

– Туберкулез, – сказал Хуан, – это очень страшно для людей. И это – секрет.

– А сифилис – не страшно? – продолжал наседать Влад.

– Сифилис – позор, – объяснил кубинец Хуан. – Позор не может быть секретом. Позор – для всех, а секрет – только для себя.

«Мы объединяемся в орден тубплиеров, – писал Влад, – чтобы скрасить свою жизнь, омраченную в большей степени, чем у других людей. Мы ни в чем не провинились перед многослойным обществом, и мы не хотим жить в тени. Объединившись, мы обретем могущество и употребим его на то, чтобы государство снабжало нас всеми необходимыми средствами для облегчения нашей участи. Бойтесь нас, непосвященные! Узы беды связывают тесней, чем шелковые нити счастья. Мы объединяемся, чтобы стать счастливыми на свой лад».

– Хуан, а Хуан! – Влад отложил ручку. – Тебе кто ближе: больные или здоровые?

– Ближе? – переспросил кубинец. – Я не совсем понимаю…

– Ну хорошо. С кем тебе проще: с такими, как ты, или со здоровыми, даже если они члены профсоюза?

– Проще? – снова переспросил Хуан.

– Ну да, – кивнул Влад. – Ты партийный? Член партии?

– Конечно, – сказал Хуан. – Иначе меня бы сюда не послали.

– Вот видишь, – сказал Влад. – Так тебе с кем проще говорить, общаться – с твоим партийцем, здоровым, как крокодил, или, допустим, со мной – беспартийным, но зато больным?

– С тобой, – не задержался с ответом кубинец.

– А почему? – допытывался Влад.

– Ну, как… – пожал плечами Хуан и улыбнулся. – Мы же одинаковые. Тубики.

– Почти одинаковые, – возразил Влад Гордин и пальцем погрозил притворно. – Потому что я пью коньяк, а ты не пьешь.

«Рыцарем ордена тубплиеров, – писал Влад, – может стать всякий, отмеченный знаком Коха, вне зависимости от расовой принадлежности, национального происхождения и социального уровня. Орденом единовластно руководит Великий магистр. При принятии им решений ни демократический централизм, ни демократический периферизм не имеют никакого значения. Рыцари руководствуются двумя неукоснительными правилами: соблюдением тайны и послушанием».

– Если бы открылось такое тайное общество туберкулезных больных, – спросил Влад Хуана, – ты бы вступил?

– У нас за тайное общество пятнадцать лет дают, – сообщил Хуан без всякой, впрочем, тревоги. – У вас разве нет?

– А у нас, камрад, социализм уже построен, – сказал Влад Гордин. – Десятку влепят, и довольно.

И приписал внизу листа:

« Туберкулезники-всех-стран, – соединяйтесь! »