Туча летучая. Стихи

Порой тоска на этом нижнем Свете
Зовёт намылиться на верхний – Тот.
Но это мне пока не светит,
Никто оттуда не зовёт,
Во сне являясь профилем упрёка,
Знакомого неясного лица
И с выражением пророка,
Но без тернового венца.
Что ж, покопчу на этом нижнем Свете,
Пока коптится,
                    пока верхний Тот
Решает.
          Мне решать – не светит,
Как и предвидеть переход.
Да будет, радость звуков от пророка
Неутолима!
                Да пребуду в них!
Пока во мне, без страха и упрёка,
Не зазвенит соната для глухих.

«Рояль блестел и зубоскалил…»

Рояль блестел и зубоскалил —
Топорщил клавиш твёрдый мел,
Качался видимостью скальной,
Слегка постанывал и пел.
Партер завис на беглых пальцах,
Струнящий зев втянул балкон:
Берлин, Париж, Рим, Вена, Зальцбург…
Затем – игла и граммофон.
И дальше – дольше, дольше, дольше…
До оцифровки в ноолист.
И вот Шопен – уже не Польша,
Уже – не Венгрия и Лист,
Уже и Моцарт – не от Вены,
Всех ноосфера приняла.
Рояль, коленопреклоненно,
Их свет струнит в наши тела.

«За что вы любите стихи…»

Мише и Ире Погорелым

За что вы любите стихи,
В ладони принимая книгу?
Их рифмы мнут из чепухи
И выпускают в лист на выгул,
Заимствуя, слепив своим,
Дом с заколоченной собакой,
Перед которым мы стоим,
Чтобы беспомощно поплакать.
Или возносим тот гормон,
Что лет в пятнадцать всем вещает,
Премьерным делая прогон
Борьбы с налобными прыщами.
За что Вы любите стихи,
Проглаживая ногтем строчки?
Там, на рассвете петухи
И свет от девичьей сорочки,
Как тайна от себя самой,
Почти пропетая гортанно,
А сердце отдано в раскрой
И никогда сгореть – не рано.
Ну а добравшись до вершин
Трухлявых лет, где – всё едино,
Самозабвеннейше вершим
С самим собою поединок.
И это всё – в стихи, в стихи,
В того – напрягшегося ухом,
Рифмотягучесть чепухи
Влетит певучегласным духом.

«В твоей покорной наготе…»

В твоей покорной наготе,
Земли раздумчивая сила
Нам сообщает, что мы те,
Кого являться не просила.
В кругу растений и зверей,
Между водой и облаками,
Даже спасительный хорей
Надёжно стиснут желваками.
Быть может молнии удар —
Забота от Ильи Пророка —
Нам возвратит природный дар,
Запечатлевшийся в барокко
И ренессансе, и богах
Цветущей Греции и Рима?
Как на взъерошенных бегах
Вся красота несётся мимо
И тает в женской наготе,
Вплетая тень в телесный трепет.
Странноприимно мы – не те,
Но время нас пока что терпит,
Сжимаясь, просто принимая —
Всё ждёт, когда мы пропадём.
Нам почва – масса не немая,
Пока спасаемы зверьём.

«Чем старше, тем спина круглей…»