Тучи идут на ветер

— Расхлопаем к лету Деникина… Увезу тебя на край света. В Казачий. Такого хутора на всей земле нету. Кругом бугры, балки, Маныч рядом… Карасей будем ловить. Муську отыщем… — Догребся губами сквозь завитушки волос до уха — Братушку бы ей… Она у меня помощница, вынянчила бы…

Сроду не заговаривал о детях. Видать, и впрямь война к концу. Поправляя волосы, Настенка нарочно отводила вспыхнувшее лицо…

Сквозь тучи силком пробилось полуденное солнце. Горячая полоса света, резанув макушки голых акаций, зажгла ржавую кровлю вокзала, высветила облупленную кирпичную стенку. Свет залил Скорбященскую площадь, забитую войсками гарнизона, городским людом. Борис чихнул. Кто-то дотронулся до локтя.

— Бывай здоров…

Оглянулся: Кучеренко. Обнялись станичники.

— Вот глотка… луженая, — шепнул Кучеренко, показывая глазами на оратора. — Заметил? Третий час без отдышки… И откудова слова берутся, а? Как, скажи, из чувала…

— А ты сам меньше болтаешь? Догребешься до трибуны… Всю вселенную околесишь. И про мировую революцию, и про звезды, и про луну, и про какие-то вечные идеи… В один горшок все сваливаешь.

— Ну-у, сравнял…

Не обиделся Кучеренко; даже воспринял за похвалу.

— Слыхал? Магарыч с тебя…

По пути на площадь уже проведал Борис о причине спешки, с какой затребовал его командарм: орден ему вручат. Орден этот первый на юге Республики.

Подташнивало Бориса, кружилась голова.

— Иди, Егоров зовет, — надавил Кучеренко культя-пым плечом.

Протолкался к подножию трибуны, сколоченной из досок и увитой красными полотнищами.

— Скоро потребуешься, — шепнул командарм.

По тому, как переминались штабисты, в самом деле, держат их давно на площади. Подал руку Клюеву, новому начальнику штаба армии. На вопросительный взгляд его повел плечом: у кавалерии, мол, порядок.

Косясь поверх очков на свежеподбритый затылок командарма, Клюев шевельнул посинелыми губами:

— А у самого вид… далеко не праздничный.

Егоров потянул за хлястик. Подталкивая на ступеньки, давал какие-то наставления.

Под звуки духового оркестра привинчен к френчу орден.

Борис, оттопырив губу, с детским любопытством оглядывал красно-белую блескучую эмаль с бронзовой оторочкой снизу — листья. Тут же, не сходя с трибуны, прежде чем положить в карман, повертел четвертушку сложенной вдвое плотной бумаги — удостоверение. Текста мало — два десятка слов, выбитых на машинке. «Начальник дивизии тов. Думенко за непрерывную самоотверженную работу на фронте, в огне, награждается почетным революционным отличием — орденом Красного Знамени, в удостоверение чего ему выдается настоящее свидетельство».

День закончился ужином у командарма. Хозяин отметил событие. Борис с Клюевым, обособившись, проговорили весь ужин.

— Удачно выздоровел… — сознался Клюев. — Нам ты, Борис Макеевич, вот как нужен.

— Понадобился зачем?

— Не торопи. Ешь. — Подсовывая тарелки, сообщил новость — Заменяем названия частей. Переходим на нумерную систему.

— Моей что припало?

— 4-я кавдивизия.

Предложили выпить за разгром Деникина.

Клюев пододвинулся со стулом. Глядел пытливо поверх очков в золотой оправе.

— Реввоенсовет собирается перекинуть тебя в должности.

Сыпался из папироски табак на галифе. Борис стряхнул. Не перебивал, ждал, пока прояснится непонятный для него зачин.

— С наступлением в дивизиях скапливаются богатые трофеи… Кони. Казаки переходят целыми сотнями. Особенно кадровики. От этого бурно растет войсковая конница. Свести ее в один строй — еще одна дивизия. Эта конница тоже нуждается в твердой командирской руке.

Откинулся Клюев на спинку. Протирая носовым платком очки, высказал главную мысль:

— Есть мнение… поставить тебя в руководство всей кавалерией армии.

Замедленно выпускал Борис через нос струи дыма.

— Конный корпус?

Хитрая усмешка раздвинула не тронутые сединой усики Клюева.

— Корпус для армии не по зубам. Он уже достояние всего фронта. Да, да. Чего проще бы… Свести с твоей дивизией — и готово. Корпус. Но тогда — прощай… Его маневренность, ударная сила потребовались больше бы ком-фронта, нежели командарму. Нам нужно укреплять именно войсковую конницу. Каждая стрелковая дивизия должна иметь бригаду. По типу и силе равную твоей бывшей, при Донской дивизии. Без тесного взаимодействия с такими ударными конными частями нашей пехоте с казаками воевать трудно. Невозможно, прямо скажу. Есть у нас кони, есть личный состав… А бригад таких нет. Их надо формировать. Есть в армии и военачальник, коему по плечу это дело. Думенко. Отсюда и мысль…

Ткнул Борис окурок в тарелку, но голоса не подал.

— Должность называется длинно… Помощник начальника штаба армии по кавалерийской части. Он же председатель Ремонтной комиссии.

— Еще и инспектор кавалерии, — с непонятной усмешкой подсказал Борис.

— Разумеется.

— Я боец, товарищ Клюев. Не штабист. Мое место в поле. А бумажки писать, да еще с чужого голоса… Давай, Леонид Лаврович, лучше забудем этот разговор. Нам еще, наверно, долго воевать вместе…

Озадаченно изогнулись у Клюева темные, как и усы, брови, резко отличимые от серых с желтизной волос. Наклонился, с хрипотцой зашептал…